ВЫСШАЯ МЕРА ПРЕСЕЧЕНИЯ

Некоторое время назад кому-то показалось, что Президент Медведев всерьёз взялся за решение тюремного вопроса. По крайней мере, увольнение сразу 20 генералов после смерти в СИЗО юриста американской инвестиционной компании Сергея Магнитского должно было уверить в этом. Среди уволенных президентским указом сотрудников тюремной службы – начальник управления ФСИН по Москве Владимир Давыдов, глава ФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Владимир Маленчук, начальник управления ФСИН по Московской области Петр Посмаков, начальник управления следственных изоляторов и тюрем ФСИН Валерий Телюха.

Дело Магнитского получило большой общественный резонанс, когда глава инвестиционного фонда Hermitage Capital, в которой юристом работал Магнитский, обратился в американский Конгресс с требованием ввести в отношении России санкции и лишить американских виз 60 высокопоставленных чиновников России и их родственников. Уильям Браудер также призвал казначейство США «заморозить» все принадлежащие этим чиновникам счета в американских банках и наладить сотрудничество с правительствами других стран с целью ареста иных зарубежных активов этих чиновников. Американский бизнесмен заявил, что преследование и смерть российского юриста компании связана с тем, что он «свидетельствовал против коррумпированных сотрудников МВД России и других ведомств, причастных к хищению 5,4 млрд. рублей у российского государства». Браудер подчеркнул, что, находясь в заключении, Магнитский подвергся истязаниям, потому что отказался изменить свои показания в угоду следствию.

Смерть Магнитского, ответственность за которую его адвокаты, родственники и коллеги возложили на тюремную администрацию, оказалась в центре внимания СМИ, общественных и правозащитных организаций.

По утверждению родственников и адвокатов Магнитского, тот делал в тюрьме записи всех фактов нарушения администрацией существующих правил. В частности, он фиксировал все поданные начальству СИЗО 450 жалоб на состояние здоровья и просьбы оказать ему медицинскую помощь, которые оставались без ответа. Согласно заключению судмедэкспертизы, Магнитский скончался от острой сердечной недостаточности, однако близкие к юристу люди говорят, что он жаловался на проблемы с желудком и поджелудочной железой. Вместо лечения болезни тюремное начальство, видимо, в назидание, перевело его из «Матросской тишины» в «Бутырку», где вообще отсутствуют условия для оказания медицинской помощи. Коллеги Магнитского заявляют, что на следствии он дал показания против ряда высокопоставленных сотрудников российских силовых структур, и они добивались от него отказа от этих показаний. Глава фирмы Firestone Duncan Джеймсон Файрстоун заявил Русской службе Би-би-си, что С.Магнитский в ходе допросов в СИЗО давал показания против сотрудников милиции, обвиняя их в краже государственных средств. «Безусловно, его показания против офицеров МВД не подходили следствию», – сказал Файрстоун.

После смерти Магнитского было заведено уголовное дело в отношении следователя, который вёл дело и судьи, не изменившей ему меру пресечения на подписку о невыезде, несмотря на состояние его здоровья. И показалось, что бесчеловечное отношение власти к арестантам следственных изоляторов, в отношении которых ещё нет вступивших в законную силу приговоров, получит соответствующую оценку. Но оказалось, что радоваться нечему. Тюремная система, за последние годы убившая как минимум 542 неосужденных человека, продолжает приводить в действие «высшую меру пресечения».

И в подтверждение этого достаточно привести пример смерти в московском следственном изоляторе «Матросская тишина» президента компании «Китэлитнедвижимость» Веры Трифоновой, которая обвинялась в покушении на мошенничество. Она умерла в тюремной больнице «Матросской Тишины» 30 апреля в 12.15. У Веры Трифоновой из-за осложнений, вызванных сахарным диабетом, отказывали почки, ей требовались сеансы гемодиализа. Но несмотря на крайне тяжелое состояние здоровья, суд отказал ей в изменении меры пресечения, сославшись на справку, выданную начальником «Матросской тишины» Ф.Тагиевым. В ней говорилось, что «состояние здоровья Трифоновой стабилизировалось, среднетяжелое, она может содержаться в изоляторе и участвовать в следственных действиях». Гибель Веры Трифоновой в тюремной больнице от тяжелых, но не смертельных недугов стала еще одним приговором отечественной правоохранительной системе. По словам адвоката Трифоновой, следователь заявил ему, что Трифонову отпустят, «если она даст признательные показания». Судя по всему, врачи и руководство тюрьмы просто издевалось над арестанткой. «На жалобу врачам СИЗО об угрозе задохнуться во время сна, Трифоновой «предложили спать стоя», – сообщил адвокат, – «Это не просто утонченное издевательство, а пытка».

Показательно, что Трифонову арестовали через месяц после вызвавшей громкий резонанс смерти Магнитского. «Следствие и суд «не заметили» скорого вступления в силу президентских поправок в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, которые запретили досудебный арест по 33 экономическим статьям УК и смягчили наказание по статье «мошенничество», в которой обвинялась покойная». Так сильно было их желание держать больную женщину в инвалидной коляске в камере СИЗО. «Система исполнения наказаний становится опасной для жизни подследственных и отбывающих наказание, как только речь идет о серьезных интересах и больших деньгах», – считают «Ведомости».

Президент Медведев поручил СКП РФ проверить обстоятельства гибели 52-летней Веры Трифоновой в московском СИЗО №1 («Матросская Тишина»), проходившей по делу о покушении на мошенничество. Защита не раз требовала освобождения из-под стражи под залог или под подписку о невыезде тяжелобольной женщины, однако суд неизменно оставлял обвиняемую под арестом.

Теперь бесполезно спорить о виновности или невиновности погибшей. Ведь даже в случае виновности её никак не могли приговорить к смертной казни, которую фактически привели в исполнение в «Матросской тишине». Как теперь стало известно, московское управление ФСИН, учитывая тяжелое течение, неблагоприятный клинический и реабилитационный прогноз заболевания Трифоновой, дважды 25 марта и 9 апреля 2010 года направляло в адрес следователя СУ СК при прокуратуре РФ по Московской области ходатайства об изменении меры пресечения. Но тот был неумолим, требуя, чтобы она сначала признала свою вину.«Никуда Ваш сахарный диабет не денется, – говорил он, – признайте вину, и я Вас выпущу». Видимо, вся причина была в том, что за целый год следователь не мог собрать доказательств её вины, и потому ему позарез требовалось её «чистосердечное признание».

А как только она умерла, государственная машина пришла в движение. В среду 12 мая в Мособлсуде состоялось слушание, на котором рассматривалась жалоба адвокатов Трифоновой на решение Одинцовского суда о продлении ей срока пребывания под стражей. Постановление о продлении срока ареста признано незаконным. Судья Одинцовского суда Ольга Макарова, вынесшая это «смертельное» постановление, тут же «добровольно» подала в отставку. Но это ей, похоже, не помогло – сейчас решается вопрос о привлечении её к уголовной ответственности за вынесение заведомо неправосудного постановления. Одновременно уволен следователь СКП Сергей Пысин, который вел дело, и против него также возбуждено уголовное дело по статье «халатность».

Как видите, суд в России фактически утратил всякую самостоятельность и штампует свои решения, основываясь не на доказательствах и нормах закона, а на ходатайствах и обвинительных заключениях следствия. А прокуратура утратила всякое желание осуществлять контроль за следствием и реагировать на нарушения закона судьями.

Типичным примером является история с судьей мирового участка С.А.Кыргыс, при рассмотрении дела Конвиза грубо нарушившей все возможные нормы действующего законодательства и до сих пор не только не находящейся под следствием, но и не уволенной из суда. Наверное, для того, чтобы прокуратура, Верховный суд и квалколлегия РТ наконец-то начали ею заниматься, необходимо было, чтобы он умер в СИЗО.

Впрочем, такой исход, наверное, тоже исключать было нельзя – ведь умер же на следующий день после помещения в камеру 9 мая 2010 года в нашем СИЗО тридцатидевятилетний Михаил Харпашкин, обвинявшейся в ст. 161 УК РФ. Максимально, на что могли его приговорить – это к 4 годам лишении свободы, а лишили... жизни. Кто за это ответит? Следователь, судья или тюремный врач?

Вспомните, как легко судья Кызылского горсуда Иргит отправил в тюрьму на 6,5 лет невиновных студентов. И что – он повесился, застрелился или хотя бы подал в отставку? Ничего подобного – судит других с такой же ненавистью к людям. Или судья Дондупай, из-за незаконного приговора которого молодой ни в чём не виновный парень 3 года 8 месяцев провёл в колонии? Теперь он пристроился бороться с коррупцией. И это невзирая на то, что сам совсем недавно выносил незаконные, попахивающие коррупцией, решения по отъёму собственности.

Или другой пример. СКП по Туве громко раззвонил о раскрытии преступления по взятке за незаконное получение дохода в 350 млн. рублей. Время идёт, а воз – и ныне там. Ни денег, ни взяткодателя, ни других доказательств у следствия не оказалось. Дело явно разваливается, и потому фигурантов, подозреваемых в экономическом преступлении, невзирая на выше упомянутое решение президента России, держат в СИЗО. Видимо, Чудан-оол боится стать публичным посмешищем, вот и тоже, как в случае с Трифоновой, добивается «чистухи».

Но часто в СИЗО содержатся и мальчишки, по недомыслию совершившие правонарушения и признавшие свою вину. А их то какой смысл там держать? Чтобы они учились там воровскому ремеслу? А куда смотрит прокурор Бухтояров с его явно раздутым аппаратом? Неужели бездумное согласие со следователем на следствии и в суде – главная задача прокурора? Что ни говори, а это они, чуданолы-бухтояровы при непротивлении иргитов-дондупаев из соображений неправильно понимаемого карьерного роста ради звёзд и должностей нередко ломают судьбы оступившихся, а порою и не оступившихся, а оговорённых мальчишек.

И вот теперь министр юстиции РФ Коновалов вопит о необходимости реформирования системы наказания. Просит денег. Под давлением мировой общественности он вынужден признать, что система УИН не исправляет, а калечит людей. И содержание под стражей подследственных является не столько изоляцией, сколько попыткой неграмотных, бессовестных и ленивых следователей заставить подозреваемых сознаться в том, что требуется следствию для передачи дела в суд. Так что вряд ли стоит искать крайнего. Продажный следователь, бесхребетный судья, бездушный тюремный врач и недалекий службист начальник СИЗО создают дружный ансамбль, представляющий из себя конвейер по ломке человеческих судеб в угоду вышестоящему начальству. Нельзя сказать, чтобы они всегда убивали арестантов сознательно. Но нередко этот конвейер даёт сбой, вырабатывая смерть. И тогда на финише появляются трупы и машина подавления вынуждена начинать поиск «крайнего». Как в случае с Магнитским и Трифоновой. А когда займутся Кыргыс?

Кондрат Пчелкин