ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА ЭТОГО МИРА

14 октября в Москве в галерее искусств Зураба Церетели открылся фестиваль «Тибет: традиции, искусство, философия». В церемонии открытия приняли участие более 500 человек. В попечительский совет фестиваля входят Роберт и Нена Турман (США), Иосиф Кобзон, Анатолий Васильев, Наталья Андрейченко, Андрей Макаревич и другие известные деятели культуры и искусства. В фестивале намерен принять участие также известный американский киноактер Ричард Гир.

Организаторов фестиваля Юлию Жиронкину и Игоря Яченева многие видели в Туве в июне этого года с группой монахов из тантрического монастыря Гьюдмед. Ламами была возведена мандала божества Ямантаки, проведены обряды и посвящения, а Юля и Игорь переводили лекции и фильмы о Тибете синхронно с английского.

– Юля, вы приглашаете всех на тибетский фестиваль в Москву. В какие сроки он пройдет?

– Он намечен с 14 по 31 октября. Ламы монастыря Гьюдмед будут строить две очень высокие метровые масляные скульптуры. Это моя давнишняя мечта – показать масляные скульптуры во всей полноте. Конечно, будут строить и песочную мандалу, давать Учение. В дополнение к чисто монашеской традиции мы приглашаем тибетских врачей из института медицины и астрологии, тибетских астрологов, фольклорные коллективы. Очень интересной будет коллекция тибетских святынь, которая странствует по всему миру, и потом будет заложена в огромную статую Будды Майтрейи в Индии. Много реликвий предоставил Его Святейшество Далай-лама, чтобы как можно больше людей могли их увидеть. Это – реальный источник благословения. Будут и артисты, конечно. Мы уже привозили тибетский институт драматических искусств на театральную олимпиаду в 2001 году, сейчас хотим расширить рамки, пригласить как можно больше артистов, сделать большие гала-концерты в Москве и надеемся, что это будет очень успешный фестиваль, который привлечет много людей.

– Положение современного Тибета стимулировало интерес к его культуре и вере?

– Безусловно: то, что случилось с Тибетом, способствовало всплеску интереса к тибетскому буддизму. Если бы ламы продолжали находиться в свободном Тибете, они бы не были так активны и, скорее всего, как и встарь, занимались своей религиозной практикой и вряд ли путешествовали по миру, потому что, наверное, вы знаете, что буддизм не проповедуют. Это религия, которую не вывозят с миссионерскими визитами. Буддистское учение распространяется, только если есть просьба и пожелание приглашающей стороны. Если вы идете к ламе и просите даровать Учение, он соглашается, он никогда не сидит в своем храме и не выбирает: а поеду-ка я в Туву и дам учение Калачакры. Это не происходит так. Происходит прошение, очень долгие просьбы, и тогда ламы приезжают.

– Сокращается ли поток беженцев из Тибета?

– Основная волна была в 1959 году, но и сейчас поток не прекращается, хотя у непальских властей есть какие-то договоренности с китайскими, и очень часто беженцев сдают обратно китайским властям, и тогда люди оказываются в застенках. А Индия по-прежнему принимает беженцев, выдает им паспорта. Под монастыри были выделены земли в 70-х годах, и они так и остаются за ними.

Когда мы говорим про такие монастыри, как Гьюдмед, то, по идее, там монахи не должны работать, они должны учиться, потому что учебная программа чрезвычайно сложна. В 5.30 утра они встают – это в лучшем случае, в некоторых случаях в 2.30 и до 1 часу ночи у них продолжаются занятия. Чрезвычайно строгая дисциплина, жёсткая. Именно поэтому из монастыря выходят настоящие духовные воины.

– Мальчики получают образование в монастырях. А куда направляются беженки, ведь женских монастырей не так много?

– Женских монастырей по процентному соотношению было меньше, но сейчас их достаточное количество. Хорошее учебное заведение для детей беженцев открыли сестры Далай-ламы. Это настолько популярные школы, что тибетские родители отправляют своих детей с проводниками, чтобы они могли учиться. Когда я об этом думаю, меня это всегда сильно озадачивает. Представьте, какая это вера в Далай-ламу! Они больше никогда их не увидят, но идут на этот шаг с удовольствием, зная, что сделали правильный выбор. Это немыслимо для нас. Родители говорят: «Если я не могу быть рядом с Далай-ламой, то, по крайней мере, мой ребёнок учится и живет рядом с Далай-ламой в свободной стране».

– Как относятся к беженцам и буддийским монахам в Индии, – стране не столь богатой и перенаселенной?

– Это поразительно, но конфликтов нет никаких. Индия – очень большая страна и очень разнообразная, уникальная держава, она не случайно настоена на духовности. Они готовы принять целый народ, хотя у них огромное население, чтобы давать кому-то свою землю, давать какие-то свои ресурсы. Это очень сильно удивляет, но этот так.

Я думаю, что когда-нибудь и наша страна будет такой. Я – москвичка, и знаю, что такое жить человеку не из Москвы азиатской или кавказской внешности в Москве. То, что происходит в Москве – позор не только москвичей, но и всех русских.

– Это проблема, которая должна решаться другим способом...

– Это не только проблема властей, это ещё и проблема менталитета. Мы говорим, что мы – русские – высокодуховная нация, но мы позволяем себе смотреть свысока на другие народы.

– А вы всегда придерживались таких убеждений?

– Я так думала всегда. Когда познакомилась с Учением, то в особенности. Ни с того ни с сего человек религию не меняет и с ламами путешествовать не будет. Видимо, в прошлой жизни мы все были тибетцами и все были как-то связаны с буддизмом, потому что связь настолько сильная и очень сильное доверие и восторг.

Это не был выбор, что уйду я из христианства и стану буддистом. Мы все – дети коммунистических родителей, о каком христианстве мы можем говорить? Мои родители – советские люди, которые всю жизнь росли без религии, как и родители всего нашего поколения. Поэтому в тот момент, когда люди стали думать что, возможно, что-то ещё есть помимо материалистического мироощущения, мы сравнивали, мы читали, и буддизм нам показался наиболее логичным, наиболее понятным для нас.

Чтобы называть себя христианином или буддистом, нужно знать, что это такое, нужно знать, по крайней мере, содержание Учения. Ни русские у нас, ни тувинцы здесь, в большинстве своём, знаниями не обладают.

– Вы замечали изменения в себе, после столь тесного, бытового общения с монахами?

– Конечно. Когда путешествуешь с такими учителями, о каких-то своих достижениях говорить рано и неудобно. Вот люди, с которых надо брать пример, которые держат в чистоте все свои обеты, которые придерживаются строжайшей дисциплины! Но все наши потуги ничтожно малы в сравнении. Чтобы заниматься буддизмом серьёзно, нужно очень много усилий. Это трудно.

Вы спрашивали об употреблении мяса. Очень многие тибетцы мясо едят. Гораздо важнее, если ты научишься контролировать свои эмоции, научишься сдерживать свой гнев, когда он приходит; когда ты сможешь просто не ответить в ответ на грубое слово. Кажется – простые вещи, но буддизм именно об этом. Буддизм – именно о том, как стать человеком, который помогает всем живым существам. И если ты можешь подумать об этом, то ты, наверное, буддист настоящий. Если ты еще дополнительно не ешь мясо – это хорошо. Но если не ешь мяса, но от тебя все отворачиваются и бегут, то грош цена твоему вегетарианству.

Продолжение следует
Беседовала Саяна Монгуш
Кызыл, июнь 2004 г.