СЕМЬ ПО ШКАЛЕ РИХТЕРА

(саянская бывальщина)

Отнялись резвые ноги и сильные руки у Насти, голос пропал. Вот и голова трупа с нечеловеческим усилием поднялась над гробом, разлепились восковые уста. Начали открываться мёртвые глаза. И вспомнила всё вдруг Настя. И поняла – просит обратно старик, что приходил к ней тогда под видом мужа и привиделся в зеркальце, силу, что с ней растратил. Возьмёт и её молодую силу, и будет жить, а она – Настя – быстро в старуху состарится. И все оборотни завыли, заскулили на разные голоса и стали морды к Насте оборачивать – сейчас глянут на неё. И неведомая сила стала Настю приподымать, двигать на постели.

Вдруг как сверкнёт за окном, высветило всё, как днём, глядит Настя – и нет ничего, только в углу, откуда руки торчали, вроде как сухие ветки вспыхнули, сгорели и пеплом обвалились. И пошло тут громыхать... Словно в огромной кузне бьёт молот, а из-под него голубой огонь сверкает. Ещё до трёх раз привиделся Насте старик в гробу с упалыми бессильно руками и отверстым ртом, и вдруг протяжный стон пронёсся. Занялся гроб голубым молниевым пламенем и отпрянули от него оборотни-плакальщики. И поплыло всё в глазах Насти. Заломило в висках, голова как ватная стала, и словно провалилась она в тёмную яму.

Наутро проснулась с лёгким сердцем, ничего из своих кошмаров толком не запомнив. Оздоровила с этой поры Настя, и зажили они с Трофимом лучше прежнего и ладней ладного. И только, бывало, в непогоду, Настёна иногда подолгу заснуть не могла, может, какой-то уголок памяти посылал ещё её сердцу тревожные сигналы.

* * *

– Какие богатые для наблюдений места, ещё сезон работы, и можно не только дипломную написать, но и диссертацию защитить, а, Николай Михайлович? – высокий парень довольно улыбнулся, складывая сколотые образцы в полевую сумку. Его молчаливый спутник кивнул головой, раскуривая папиросу и оглядываясь.

– Гляди, Миша, – он указал рукоятью геологического молотка под гору.

– Дом? – удивлённо воскликнул практикант.

– Странно, – дополнил Николай Михайлович, коренастый крепыш средних лет с густо заседевшей головой и изборождённым морщинами лицом. Его короткопалая, крепкая рука невольно потянулась к планшету с картой.

Геологи сошли со скалистого склона. Большой дом, рубленный из лиственничных брёвен, безразлично глянул на них мёртвыми провалами окон. Студент Миша зябко повёл плечами, потом, расхрабрившись, взбежал на крепкое ещё крыльцо. Дверь была затворена сухой веткой. Миша сбил её молотком и потянул дверь. Она с жалобным, странным скрипом отворилась. Геологи вошли и долго рассматривали гроб посредине комнаты.

– Откроем? – обратился Миша с деланной весёлостью к Николаю Михайловичу.

– Зачем? – пожал тот плечами.

– А вдруг что-то новое для науки? Новый тип захоронения? Вы же знаете о моём увлечении этнографией!

– Что же здесь может быть интересного? А впрочем...

Они приблизились. Миша не без усилия снял крышку. Удивлённому взору геологов открылась полуистлевшая материя с остатками вышивки и две книги в чёрном кожаном переплёте с серебряными застёжками. Дно было покрыто ровным, похожим на слежавшуюся золу, слоем. Михаил несмело протянул руку к книгам. Николай Михайлович неожиданно крепко схватил его за плечо. Его напрягшееся лицо было обращено к потолку. Раздался протяжный скрип, потом глухой неясный звук. С потолка посыпалась пыль. Потом всё стихло.

– Что это? – спросил побледневший Михаил.

– Это... так, ничего, – Николай Михайлович кружился по большой комнате, внимательно разглядывая стены, потолок. Миша опустил глаза к книгам, коснулся их ладонью. Николай Михайлович остановился перед дверью. Толкнул – дверь осталась неподвижной! Раздался глухой удар – всё дрогнуло, с потолка струйками посыпалась земля.

– К окну! – повелительно крикнул Николай Михайлович, увлекая Михаила. Пол ходил ходуном, протяжно ныли стены, глухо ухал потолок. Под объединенными усилиями сломалась, наконец, массивная рама. Николай Михайлович схватил Михаила за плечи и толкнул в окно.

– Чё-ёрт, не могу – узко, – стонал Михаил, извиваясь.

– Не напрягайся, выдыхай воздух, а ты, наоборот, дуешься, – орал Николай Михайлович, толкая ноги Михаила. Сзади послышался стук – геолог невольно обернулся. Гроб съехал со стола и из него кусками выпадал слежавшийся пепел. Вот уже виден скелет – длинный, землисто-жёлтый, на костях груди остатки рыжей бороды. Гроб качнулся и выпали вперёд длинные, костлявые руки, протянулись, словно с мольбой. Но тяжёлые книги съехали и ударили по рукам.

– Николай Михайлович! – раздался отчаянный крик снаружи, – давайте быстрее, крыша рушится!

С трудом оторвавшись от кошмарного видения, геолог втиснулся в окно. Глухо отдающиеся толчки и удары участились. Николай Михайлович почувствовал сильную боль в спине и потерял сознание.

Очнулся он на берегу ручья. Горел костерок. Миша осторожно водил мокрым бинтом по его спине.

– Что там? – глухо спросил Николай Михайлович.

– Наконец-то вы пришли в себя! – обрадовался Миша, – похоже, у вас только ушиб, но вы бы пока не двигались.

– Ничего, ничего! – Николай Михайлович не без труда сел, потом встал, осторожно согнулся в пояснице. – Всё в порядке, – констатировал он, – переломов нет, двигательный аппарат в целости. Это уже второе землетрясение, которое я пережил так, с лёгкими ушибами.

– Вы же собой из-за меня рисковали,– воскликнул Миша, – я, только очутившись на улице, понял, что мы попали в землетрясение! В каком долгу я у вас!

– Не будем об этом, – мягко сказал Николай Михайлович, – а как ты думаешь, какой силы было землетрясение?

– Я думаю, толчок баллов в семь по шкале Рихтера.

– Да, наверное, семь, а то и восемь, был.

* * *

...Торопится домой Трофим-гонит трактор из Ермаковского. Солнце коснулось краем синего хребта, и серый туман, по-змеиному скручиваясь, пополз по отрогам. Вдруг в низинке заглох двигатель трактора. Выпрыгнул Трофим из кабины – двигатель глянуть. Вдруг видит – волк на дороге сидит и глядит, не мигая, глаза, как две тусклые свечки в сумерках, светятся.

– Цыть, ты, проклятый волчара! – шумнул Трофим и полез в кабину заводить.

Проехал метров триста, опять заглох движок! Опять пришлось Трофиму вылазить. И так – три раза! А волк всё на дороге крутится.

И.Шустов 
Окончание следует