ЗАГАДКА ГОБЕЛЕНА

Месили дорожную грязь десятки пар солдатских сапог. Усталость и нудный моросящий дождь действовали усыпляюще, но сознание того, что эта земля впереди уже не наша, и не просто немецкая, а прусская, заставляло насторожённо вглядываться, искать какие-то особые приметы в серых от влаги кустах и деревьях.

Два « газика», весело разбрызгивая лужи и сбивая мокредь с придорожных кустов, обгоняли батальон пехоты.

– Ага, пехота, сто вёрст прошагал и ещё охота! – сверкнула улыбка над ветровым стеклом. Кто-то из колонны свистнул вслед, другой погрозил кулаком. В машинах ехали ребята из полковой разведки – лейтенант Игорь Туренин из Кызыла, молодой, но опытный радист Костя Иволгин из Ростова, замкомвзвода старшина Василий Бутыркин из Новороссийска, рядовые Сабуров Михаил и Асташев Леонид – смоляне, Шелест Эдуард – из Гомеля, рядовой Дмитрий Каменский и старший сержант Иван Чернецов из Тобольска, и по виду почти мальчишка, но обладающий кошачьей интуицией разведчика Коля Пальников из Старой Руссы.

Разведчики ехали в штаб полка по экстренному вызову. От границы Пруссии до Берлина – рукой подать, но каждый шаг давался большой кровью. Сверхмощные укрепления готовы были противостоять наступлению Красной Армии. От начальства разведчики вышли с твёрдой установкой: сделать всё зависящее от них и даже невозможное, чтобы не снизился темп наступления.

Замок Ризенбург... Казалось бы, немцы должны были превратить старинную крепость в узел обороны, но военная часть, располагавшаяся в цитадели, отступила столь поспешно, что во дворе остались контейнеры и упакованные ящики. При обследовании оказалось, что замок служил складом награбленного. Русские солдаты, вскрывая ящики, дивились картинам кисти старых мастеров, рассматривали православные и католические иконы. Вскоре ценности были взяты на учёт.

Подтянутый советский лейтенант быстро шёл через двор замка. Человек в мешковатом сером костюме провожал его пристальным взглядом. Руки его подрагивали, щёки сводила судорога. Наконец он, видимо, решился.

– Герр официр!

Туренин обернулся. Человек жестами показал, что он имел в виду именно его. Лейтенант подошёл, настороженность на его лице сменилась благожелательностью, когда он понял, что обратившийся, очевидно, бывший узник. Он силился что-то сказать по-русски.

– Я немного говорю по-немецки, – улыбнулся Туренин.

Человек обрадовано закивал, быстро заговорил:

– Моя фамилия Кнобль, я хочу сообщить вам нечто экстраординарное...

* * *

Ездовой Пинегин из батареи майора Левашова удобно расположился на лафете орудия с банкой американской тушёнки.

– Скоро ауфвидерзеен, Германия, а? Конец, говорю, войне? – обратился он с довольной улыбкой к рядовому Журавлёву. Тот тяжело вздохнул.

– Конец-то конец, а тягостно чтой-то на душе!– он тоскующим взглядом обвёл расположение батареи, невысокий хилый соснячок.

– Чегой-то ты смурной сёдни, не пойму я тебя,– осторожно сказал Пинегин и опустил глаза, вылавливая из банки массу, похожую на паштет. Журавлёв тяжело вздохнул и опустил голову.

Ночью часовой Журавлёв, заслышав гул танковых моторов, доносящийся из тыла, выскочил из кустов, показывая объезд – занято, мол, место. От передней машины ударил сноп света.

– Куда прёшь, чёрт, ослеп?– закричал часовой, закрываясь рукавом. В ответ взревели моторы...

Утром двигавшиеся на запад хмуро глядели на оцепленное автоматчиками место. Капитан-особист из штаба ковырял носком сапога след гусеницы рядом с покорёженными пушками.

– Немецкие танки, типа «пантера»,– он метнул взгляд на останки солдат, накрытые шинелями. В штабе состоялся нелёгкий для разведчиков разговор с комбатом Левашёвым.

– Скажи-ка мне, разведчик, – комбат сделал ударение на слове «разведчик»,– как твои орлы проглядели целое подразделение немецких танков, которое ударило ночью нам в спину? Чем вы вообще заняты, лейтенант Туренин? С радисточками переговариваетесь? – Все знали, что Лида из штаба полка неравнодушна к бравому лейтенанту.

– Никак нет, товарищ майор, – покраснев, с досадой ответил Туренин, – а что касается разведчиков, то они обеспечивают, согласно вашему приказу, «коридор для наступления».

– Да помню я, помню я. «Вперёд и только вперёд», – вот какая директива пришла сверху! Но что ты думаешь о ночном происшествии?

– Я полагаю, затаившееся в нашем тылу подразделение «пантер» длительное время не вступало в боевые действия, и для нас как бы перестало существовать. Цель командира – переход линии фронта и, возможно, уход во внутреннюю Германию. Очевидно, танкисты охраняют какой-то секрет, что-то важное для гитлеровцев, и должны это доставить своему командованию.

– Что же именно?

– Наверное, ценности. Или архивы. А может и то, и другое. Бывший узник концлагеря Кнобль сообщил о серебряных гобеленах.

– А что за история с этими... обесцвеченными фашистами?

– Мне кажется, свет на это мог бы пролить тот же бывший узник концлагеря Кнобль. Он рассказывал об опытах над заключёнными.

– Вот как? Но ведь он не совсем здоров, как впрочем, и те эсэсовцы, которых ты захватил. К тому же Кнобль отправлен в тыл.

– Но я сам видел, как солдаты противника появлялись в поле зрения из пустоты, и притом как-то мозаично, раздробленно...

– Слушай, Туренин, а ты не пьёшь? Хотя, нет, знаю, знаю... Но вот что. Садись со своими следопытами на самоходки и... вперёд, на сутки хода. Поможете ребятам разобраться со следами и найти этих пакостных «кошек», а они поговорят с ними прямой наводкой. Действуйте!

* * *

Вот уже третьи сутки блуждают разведчики среди торфяных болот и хмурых лесов. Самоходки, забросившие их в тыл врага, ушли к своим – немецкие танкисты надёжно спрятали следы своих машин в мелководных болотистых озёрах. В последнее время ходили слухи об установке на «пантерах» последней модели оборудования для форсирования достаточно глубоких водоёмов... Разведчики вели поиск в обычном, пешем строю. Определённого маршрута не было; их вела тонкая, едва ощутимая ниточка интуиции... Среди деревьев заблистала гладь потаённого озера, а на другом берегу внезапно словно вырос, раздвинув серый бисер дождя, замок.

– Вот так штука! – засмеялся Каменский, – глядите, товарищ лейтенант, игрушка!

Туренин глянул на карту: так, замок Гардвингер подле озера Кауценкюле. Строение издали казалось небольшим, а изящные башенки придавали ему вид сказочно-несерьёзный. Держа на прицеле двор и окна замка, разведчики приблизились. После тщательного осмотра вблизи он уже не казался миниатюрным. Было решено, выражаясь военным языком, занять его. Замок словно был погружён в дремоту; дождь кончился и оказалось, что он вовсе не серый – в его отделке проглядывали охристые, жёлтые и красноватые тона. Главные ворота были закрыты, но разведчики довольно быстро отыскали боковой въезд. Во дворе они увидели молодого человека в штатском. Он безразлично глянул на советских солдат и отвернулся. Казалось, он отягощён какой-то хозяйственной заботой.

– Эй, послушайте, герр, комрад, – обратился к нему лейтенант Туренин. Немец коротко пробормотал что-то и указал рукой на замок, но лейтенант, закинув автомат за плечо, подошёл к нему, благожелательно улыбаясь. Между ними завязался разговор по-немецки.

– Вот он объясняет, – повернулся к разведчикам Туренин, – был в вермахте, контужен. Благодаря хозяину этого замка, барону, уволен вчистую и возит теперь хозяина. А зовут этого парня Петер.

Петер с готовностью показал руки, в кожу которых прочно въелось машинное масло.

– Ишь ты... Ну, ладно. Пусть идёт ремонтирует свой «Опель» или «Хорьх», или что там,– усмехнулся старшина.

* * *

В гостиной их встретил худощавый старик, одетый в просторный зеленовато-серый костюм. Внимательный взгляд, уверенная осанка. От Туренина не ускользнуло, что старик сделал ногой движение, будто запинывая что-то под стол. Лейтенант обвёл взглядом гостиную. На узком тёмном столе – высокая бутылка, на полированной поверхности медленно расплывалось пятно.

– Здравствуйте, – неожиданно без акцента произнёс старик и представился: – Фон Эреншталь Пауль, барон. Чем могу служить?

Бутыркин оторопело уставился на хозяина замка. Жилистую шею обнимал воротник свежей мягкой сорочки, щёточка усов над бескровными губами была аккуратно подстрижена, чуть лоснился прямой пробор.

– Барон... а русский откуда знает? – пробормотал он.

– Не торопись... – Туренин с достоинством ответил на приветствие и спросил: – Нет ли, господин фон Эреншталь, в вашей усадьбе военных?

– Нет. За исключением, может быть, их? – барон указал на портреты военных в старинной форме, – Это шутка, конечно. Да, я ведь тоже служил в своё время, капитан австрийской армии в отставке.

– Вы австриец?

– О, нет. Моя служба австрийским Габсбургам связана с одной семейной традицией, которая, к сожалению, обернулась для меня неурядицей... Мужчины моего рода женились на австрийках. – Он глянул на простенок, где висел портрет молодой белокурой женщины редкой красоты, и тень пробежала по его лицу.

– Мы с госпожой Кински не были счастливы в браке. Под её ангельской внешностью скрывался авантюрный характер. Перед первой мировой войной моя супруга была уличена в шпионаже. Скандал не удалось замять, и я «повесил свой мундир на гвоздь». Это было так давно, а мне всё кажется... Но кому это интересно? Словом, извините старика!

– Ну, что вы! Но простите за нескромный вопрос, ваш отличный русский язык?

– Два поколения Эреншталей служили в русской армии, в Санкт-Петербурге. Мне тоже приходилось бывать в этом прекрасном, своеобразном городе. В юности я окончил там пажеский корпус. Но под давлением родственников перешёл на службу в австро-венгерскую армию. Что касается моих политических взглядов, то я был против войны с Россией. Сейчас великая немецкая армия, предводительствуемая ефрейтором Гитлером-Шикльгрубером и его компанией, разгромлена. Вы здесь на правах победителя. Я велю принести ключи и документы.

– Не будем торопиться. В наших глазах вы – хозяин замка. Дайте слово, что не причините вреда и по первому требованию откроете любое помещение. – Барон слегка побледнел и склонился в медленном полупоклоне.

– Приятная дама,– остановился перед портретом Бутыркин, – и кого-то напоминает она мне, аж невмоготу. Ну, да, до войны около кинотеатра «Ударник» торговала мороженым некая Эллочка.

– Старшина!– оборвал его Туренин,– позаботьтесь о людях. Впрочем, пойдёмте вместе.

– Э-э, товарищ лейтенант!– обратился к нему на лестнице Бутыркин,– умные разговоры разговариваете. С кем? Эх вы, интеллигент!

– Ладно, ладно Василий! Войну одним железом не выиграешь, к автомату тоже голова нужна. Тем более теперь, здесь. Приглядись ко всем, кто этот терем населяет! Немецкие танки, что мы ищем, как сквозь землю провалились. А местность здесь располагает к скрытому маневру. Представь, наши выдвинулись по дороге, что вокруг озера...

– А они, то есть «пантеры», им во фланг!

– Вот-вот. Но где затаились эти «пантеры»? Это мы должны выяснить.

– Стало быть, покидаем замок? Когда уходим? Ночью?

– Ночью в чащу не пойдём. Если немцы что-то затеяли, это связано с замком. Историю читал? Фортификации строились на стратегически важных направлениях.

Игорь расставил посты и вернулся к барону.

– Вы, очевидно, хотели бы осмотреть и внутренние покои замка? – спохватился фон Эреншталь. Они прошли несколько комнат замка, в которых то сохранялся нарочито весёлый стиль рококо, то обставленные в стиле модерн.

– А в этом кабинете, господин лейтенант, собраны бесценные образцы фарфора прошлых веков. – Туренин, слегка ошеломлённый, вглядывался в опаловые, серебристо-жемчужные, фосфоресцирующие грани ваз и бокалов. Сервизы, то роскошно-тяжёлые, сине-красно-золотые, то просвечивающие на свет и переливающиеся голубым и розовым... Словно и не было войны, четырёх лет окопов, зноя и холода, страданий и крови... Туренин наконец оторвался от созерцания и глянул вдоль коридора – в следующем помещении угадывалась библиотека.

– Прошу, – пригласил хозяин. Старинные тома, матовые и глянцевые, заполняли нумерованные стеллажи.

– Хранилище бесценных сокровищ, – серьёзно сказал лейтенант.

– О, да! – улыбнулся польщённый коллекционер.

– Вы позволите?– протянул руку Туренин.

– Я, я – заквохтал старый барон.

Продолжение следует