ЗАГАДКА ГОБЕЛЕНА

– Танков? Мне ничего об этом неизвестно. Эрих сказал, что там несколько его товарищей, что они сложили оружие и хотели бы сдаться, но... американцам. На днях они хотели уйти из поместья.

– Подземелье имеет наружный въезд?

– В старину был въезд, по которому могла пройти повозка, окружённая всадниками. Но он впоследствии был замурован!

– Замурован стенкой в один – два кирпича, к чему лишние расходы, не так ли, барон?

– Совершенно верно, но я не понимаю...

– Такая стена не помеха для танка. Они пробили въезд, а потом снова заложили его. Вот почему подразделение танков, которое мы ищем, почти буквально провалилось под землю. А ваш сын Эрих не просто эсэсовец, но и командир танкового подразделения, которое затаилось в подземелье.

– Видите ли, я не знал. Признаться, я не особенно интересовался этим: мы, старые кавалеристы, питали отвращение к этим бронированным черепахам, считая их плебейской выдумкой торгашей-англичан...

– Готово! – доложил Пальников, указывая на потайную дверь.

– Перейдём в другую комнату! – предложил лейтенант, увлекая барона. Грохнул взрыв, посыпались стёкла. Пригнувшись, разведчики короткими перебежками бросились в темноту. Вскоре ноги их ощутили сырую землю. Впереди послышался глухой удаляющийся топот. Слышно было, как раз или два убегающий ударился плечом о стенку. Неожиданно впереди стихло... Бутыркин рванулся было, но Туренин нажал на его плечо и шёпотом дал команду «затаиться» остальным. В тот же миг впереди вспыхнул свет, узкий луч заплясал по стенам, но разведчики словно вжались в пол. Потом раздался как-будто глубокий вздох – открылась и закрылась тяжёлая дверь.

– За мной! – поднял бойцов лейтенант.

* * *

Берлин, Рейсхканцелярия, 8.30 утра. Секретарь положил на стол Мартина Бормана фронтовую сводку. Бегло прочтя о положении на восточном направлении, рейхсляйтер более внимательно ознакомился с новостями из западного сектора военных действий. Особенно его интересовали американская и английская армии. От их активности зависело сейчас многое, но не менее важно было и другое – степень взаимосвязи этих двух составляющих.

Есть ли разногласия по поводу дележа наследства «Третьего рейха» и какова их природа и глубина? В том, что будет именно делёж, а не помощь, Борман больше не сомневался. Золото рейха... Борман вспомнил, как однажды в Оберзальцбурге он счёл своим долгом указать фюреру на несоответствие между реальными валютными запасами рейхсбанка и планируемыми закупками стратегического сырья. Гитлер воззрился на него в изумлении. Глаза его начали пучиться, он открыл и закрыл впалый рот... Наконец, собрав всю свою выдержку, которой ему всегда не хватало, проскрипел:

– Кажется, Борман, вы решили сделать меня казначеем своего ведомства?

И, обмякнув, отвернулся в сторону величественного горного пейзажа. Борман понял, как некстати он сунулся со своей сентенцией – окружающее навевало на впечатлительного Гитлера мираж мирового господства, уверенность в собственной избранности...

По крупицам восстанавливая пошатнувшийся авторитет, Борман стал архиосторожно нащупывать нити, которые со временем должны были превратиться в тросы власти над железной машиной рейха. Борман зарёкся разговаривать с Гитлером на политические темы, но вёл все финансовые дела фюрера и возглавлял богатейший «фонд Адольфа Гитлера».

Не чураясь черновой работы, великолепно разбираясь в бухгалтерском языке цифр, он приобрёл над Гитлером гигантское влияние. В отличие от мародёра-барахольщика Геринга, хвастливого популиста Геббельса и палача Гиммлера он позаботился о собственном положительном имидже. Ни один грамм драгоценного металла не пристал к его рукам. Он был везде, где проявлялась сила денег, но его самого мало кто видел и слышал. Он предпочитал если не чёрный ход, то боковой, оставив парадное крыльцо фюреру и его прихлебателям.

На свой страх и риск Борман создал разведывательную сеть. Его не смущало, что многие его агенты уже работали на СД. Они выполняли только небольшую часть работы, и все компоненты связывались воедино только в феноменальном мозгу шефа. Было запрещено вести какие бы то ни было записи, а главное – Борман платил щедрее. Его люди оставляли столь путаные и короткие следы, что ни германские, ни зарубежные спецслужбы не могли установить, с кем они имеют дело.

Борман глянул на часы и включил приёмник. В передаче прозвучали цифры: 3 и 6... Это означало, что подводная лодка, стоявшая в секретном доке, готова принять казначея третьего рейха для дальнейшего похода в Южную Америку. Борман тяжело задумался. А вариант выхода на политическую арену, пусть и гибнущего рейха? Он – преёмник фюрера! И он бы нашёл общий язык со вчерашними противниками...

В самом деле, если не он, то кто же? В любом случае пока вариант «3-6» ещё слишком опасен. Раскрытая попытка «выйти из игры» равнозначна смертному приговору.

* * *

– За мной! – поднял бойцов лейтенант. Разведчики подошли к двери. Рядовой Шелест осторожно, потом сильнее, нажал, утёр пот.

– Бесполезно! – констатировал Каменский. – Не обойтись без старика!

– Бутыркин, Сабуров, Асташев, приведите барона! – приказал Туренин.

Вскоре разведчики привели закутанного в плащ-палатку фон Эреншталя. Он двинулся вдоль стены и вдруг словно исчез в нише.

– Здесь, господин лейтенант, – прошелестело в промозглом воздухе. Туренин метнулся на голос и осветил низкую, неприметную дверку.

– За мной, по одному! – и они ступили вслед за старым бароном на выложенный кирпичами ход и вскоре очутились в круглой низкой комнате. Лучи фонарей заплясали по кирпичным стенам, выхватывая порой крепления для факелов. Внимание фон Эреншталя привлекла тряпичная куча, небрежно наваленная около стены. Он вытянул шею, глаза заблестели, он сделал невольный жест.

– Но, господин барон... – напомнил лейтенант Туренин.

– Люк там, – старик указал длинным сухим пальцем на пол, – надеюсь, я выполнил все ваши приказания?

– Просьбы, господин барон, просьбы.

– Разрешите мне осмотреть это? – кивнул на тряпки барон.

– Да, пожалуйста. А вы, ребята, попытайтесь открыть люк, но без единого скрипа... Стоп! Лучше сбегайте за маслом, смажьте всё, что может скрипнуть, но чтобы ни одна капля не просочилась вниз, – велел Туренин.

* * *

Обширное, мрачное помещение. Стол тускло освещала небольшая лампочка, соединённая с запасным аккумулятором. Несколько людей в чёрном лениво перекидывались в карты, остальные слонялись без дела. Около двери послышалась возня, и из темноты неожиданно возник штурмфюрер Эрих фон Эреншталь в штатском, с окровавленным плечом пиджака.

– Встать! К бою! Расчехлить! Вы что, оглохли? – закричал он, видя, что эсэсовцы в недоумении оглядываются в полутьму, где тускло бликовали башни танков. – Да нет же, болваны, вот это! – он указал на прицеп, похожий на полевую кухню. Солдаты опрометью бросились исполнять приказ. Вскоре установка была приведена в готовность. К ней привинтили устройство, напоминающее рентгеновский аппарат.

– Завести двигатель танка! Никольс, Рогге и Шнитке! Вы поочерёдно встанете перед этим экраном. Вы станете невидимыми, как призраки. По тайному ходу поднимитесь в замок и убейте всех!

Высокий белокурый Никольс вдруг повалился на колени.

– Господин штурмфюрер, всё что угодно, только не делайте меня призраком!

– Свинцовая башка! Иначе нам не одолеть русских, их слишком много! Да ты временно станешь невидимым! Ты что же, негодяй, предатель, не подчиняешься приказу?

Никольс бросился к экрану. Стучал двигатель, солдаты с изумлением и ужасом глядели, как тело Никольса превращается в зеленоватый силуэт.

– Хватит, следующий! – скомандовал Эрих, – Никольс, возьми автомат и наведи на дверь – вдруг они уже...

Медленно стала расплываться фигура рыжего Рогге...

* * *

Разведчики склонились над люком, осторожно вводя в притворную щель нож. Раздался предательский скрип... Старый барон вдруг издал глухой вскрик. Лейтенант обернулся.

– Это... это же «Источник»! – в руках барон держал поблескивающее сквозь пыль тяжёлое полотно.

– Какой ещё источник? О чём вы?

– Ну как же! Вы интересовались шпалерами? Вот он, этот серебряный гобелен! О, что это? Взгляните, какое варварство! – Барон разбросал на пыльном полу левую половину знаменитого гобелена. Нижний угол был грубо отрезан.

– Так, так, – сдвинул пилотку на затылок Туренин. Он присел рядом с бароном. – Думаю, фон Эреншталь, что недостающий кусок серебряной ткани мы найдём в самое ближайшее время.

В помещении появились запыхавшиеся Пальников и Каменский, они несли канистру машинного масла.

* * *

Из командирского танка раздался сигнал рации. Эрих застыл, потом бросился к «Пантере». В возбуждении он вслушался: «Тор-2, прыжок пантеры». Получив этот сигнал, следовало немедленно следовать в Берлин с установкой. Вдруг со зловещей бесшумностью распахнулся люк на потолке, и советские разведчики посыпались сверху, как парашютисты. Приземляясь, они не могли удержаться на ногах и катились по полу, открывая огонь из автоматов. Трассирующие пули, как рой фосфоресцирующих светляков, заполнили помещение. Пронизанные пулями, повалились обесцвеченные Никольс и Рогге, остальные бросились за танки.

– Сдавайтесь!

В ответ – автоматные очереди. Туренин накатил вдоль гусеницы осколочную гранату. Через несколько секунд в клочьях дыма стали видны пошатывающиеся фигуры с поднятыми руками.

– Где ваш командир? – закричал Туренин. В ответ взревел танковый двигатель и командирская «Пантера» развернулась на одной гусенице. Разведчики рассыпались. Машина понеслась прямо на стену. Удар – и танк исчез в проломе, подняв тучу красноватой пыли. Лейтенант бросился к пролому, но увидел только кусты, сомкнувшиеся за стальным корпусом « Пантеры» с прицепом-«кухней».

– Сбёг! Ловок, бес, как кошка, – с удивлением констатировал Бутыркин.

– Зато другие «кошки» – вот они! – с удовлетворением кивнул Чернецов на ровно расставленные в глубине «Пантеры».

– Всё, для вас война окончена, – обратился к пленным Туренин. Они не ответили, только некоторые криво усмехнулись. Их взгляды были прикованы к лежащим Никольсу и Роге. Медленно, фрагментами стали прорисовываться их тела, производя впечатление полуразложившихся трупов.

– Прошёл войну, а такого не видывал. Что за чертовщина, товарищ лейтенант? – потряс головой Сабуров, словно пытаясь избавиться от наваждения.

– В этом предстоит ещё разобраться. Скорее всего, результат облучения особым полем, получающимся при совмещении двух электромагнитных потоков. А вот и пропажа! – Туренин подобрал с пола обрывки серебряного гобелена...

– Серебро – прекрасный проводник, – рассказывал Туренин на ходу, когда бойцы вели пленных из подземелья, – и обладает ещё несколькими техническими характеристиками, которые, видимо, незаменимы для действия этой «кухни». Вот оно – недостающее звено загадки замка Ризенбург с его «обесцвеченными» узниками.

– А что же этот эсэсовец-барон не воспользовался этим?

– А ты помнишь допрос захваченных в плен эсэсовцев там, в нашем полку? Они были облучены, на какое-то время стали невидимыми, вели бой, но по прошествии времени у них появились признаки психического расстройства. Это новое, но плохо изученное оружие немцы, проигрывая войну, пытались пустить в ход, но, как видите, оно оказалось палкой о двух концах.

* * *

В ночь на 2 мая 1945 года орудия били прямой наводкой по рейхсканцелярии. По задымлённым улицам в центре Берлина, обозначенными рядами горящих домов, на запад уходил немецкий танк типа «Пантера». Он маневрировал, прикрываясь развалинами зданий, и то замедлял ход и приостанавливался, словно дожидаясь кого-то, то проскакивал до следующего укрытия. Батарея из батальона Левашова начала настоящую охоту за танком. Уже разбил он одну пушку из батареи, сам же оставался невредим. Вдруг он остановился на довольно открытом месте, словно кого-то поджидая, и успел произвести два выстрела. Одну пушку подбросило от близ разорвавшегося снаряда, но вторая успела сделать прицельный выстрел. Стомиллиметровый снаряд скользнул по скошенной броне «Пантеры» и жахнул рядом. «Пантера» осталась стоять, словно оглушённая близким разрывом.

Открылся люк, и белокурый танкист в комбинезоне, без шлема скользнул по броне и скрылся за танком. Он лежал на разбитом тротуаре и глядел, как медленно, словно на негативе проявляются останки тел рейхсляйтера Бормана и двух сопровождавших его офицеров охраны. Облучённые и невидимые, они бежали за танком, прикрываясь его бронёй от пуль и осколков, и были убиты разорвавшимся за танком снарядом. Эрих фон Эреншталь протянул руку к массивному кожаному портфелю, вырвал его из рук мёртвого Бормана и исчез в развалинах близлежащего дома. Коды, шифры, номера счетов, карты запрятанных кладов СС были в портфеле...

* * *

Таинственное исчезновение Мартина Бормана, находка его дневника с последней записью: «Попытка вырваться из Берлина», выявление истинного места в иерархии «третьего рейха», – всё это породило определённый интерес к нему и множество легенд. Его или его могилу искали (и «находили») всюду: в обеих Германиях, в обеих Америках, Англии и даже в Москве...

В 1972 году в Западном Берлине, проводя ремонтные работы неподалёку от известного всем историкам места «танка-камикадзе», монтажники обнаружили неглубоко в земле чьи-то останки. Исследование костей скелета и зубов в 70-х и анализ ДНК в 90-х годах дали однозначный ответ: это – останки военного преступника Мартина Бормана, конец которого был так необычен, но символичен. Золотые клады СС до сих пор остаются тайной, также как и судьбы таких фанатиков погибшего рейха, как Эрих Эреншталь и ему подобных.

В. Данилов