ПО СЛЕДУ ТИГРА

Главы из романа

Весной разом сошли снега и обрушились в крутые овраги бурливыми потоками. Над просушенной ветром степью орёл-беркут распрямил крылья и величаво поплыл в синеве. В глаза царственной птице бросилось множество всадников, съезжавшихся к круглому шлемовидному холму, усеянному осколками каменных плит над могилами витязей забытых племён.

Шумел Великий Курултай Улуса Монгол. Десятки крепких рук высоко подняли белый войлок почёта, провозглашая сидящего в центре белого круга Темучина-джаурчи – хана Борджигина Единственным, Великим ханом всех ханов – Чингисханом. Монгольская знать наделила Темучина Борджигина неограниченной властью для завоевания монголами первенства в тогдашнем кочевом мире при помощи военной силы. В междоусобных сражениях Темучин доказал наличие у него почти сверхъестественного дара военного предвидения.

* * *

Прохладным росистым утром Ли Чжу Фэнь, посол китайского императора в северных кочевьях, загнал своих быстроногих носильщиков. Перед полутайным входом в императорский сад, охраняемым меткими лучниками, дежурящими в скрытой в зелени каменной башне, Ли выскочил из носилок, проявляя несвойственную возрасту и высокому сану поспешность. Подобрав шуршащие полы парчового одеяния, он почти пробежал мимо отряда гвардейцев, дежурящих у входа в дворец. Близко знавшие посла сказали бы, что Ли Чжу Фэнь находится в состоянии, близким к ужасу.

Пройдя всевозможные охраняемые двери и дверцы, уже порядком уставший от снедавшего его волнения пожилой царедворец был, наконец, препровождён в отделанную ажурной резьбой и затянутую голубым шёлком беседку над миниатюрным прудом. Молодой человек в серебристо-розовом шёлковом халате кормил золотых карасей крошками имбирного печенья. Он медленно поднял матово-чёрные глаза на Ли Чжу Фэня, бесстрастно дожидаясь окончания длинной, цветистой фразы положенного по этикету приветствия.

– Что могло потрясти досточтимого посла нашей империи в северной стороне Ли Чжу Фэня, если он добился аудиенции в неурочное время? – тихо спросил император Цзи, юноша с удлинённым бледным лицом.

– Усиливающийся северный ветер, переходящий в грозу, которая может потрясти основание имперского здания, о повелитель, внушило мне дерзость потревожить драгоценный для каждого поданного, самым ничтожным из которых являюсь я, покой Вашего Императорского Величества.

Заслушав доклад посла об избрании одного из джаурчи – Темучина – всемонгольским повелителем, император возразил:

– Но разве он не погиб в междоусобной резне, обычной для этих дикарей, ещё в прошлом году?

– Случилось так, что Темучин разбил по очереди всех противников; остальные вожди кочевой степи, опасаясь их участи, поспешили заключить с Темучином союз на вассальных условиях, что и позволило монгольским нойонам провозгласить его императором кочевой степи – Чингисханом.

– Императором? – приподнял узкие брови Цзи.

– Нет, конечно нет, он не император и никогда им не сможет быть. Но сейчас под его началом значительные силы степного люда.

– Чем это может угрожать нам?

– Поговаривают, мой император, что он полон решимости отомстить за смерть своего отца, прославленного Есугея-багатура.

– Но при чём здесь мы?

– Говорят, он уверен, что Поднебесная причастна к гибели его отца, повлекшую страдания его семьи.

– Но ведь это низкая клевета! А впрочем, пошлите этому пастуху, Темучину, побольше даров и угощений. Удивительно, как это вы до сих пор не сделали. Обо всём должен позаботиться я сам!

– Но, мой император, ему всё было послано, но он раздал всё добро пастухам, а напитки велел вылить на глазах у огорчённых китайских курьеров. В качестве ответных даров он послал несколько монгольских пик, мечей и луков.

Император вздрогнул:

– Ли Чжу Фэнь, что это значит?

Посол угрюмо потупился, потом глянул исподлобья:

– Я полагаю, государь, это – война.

* * *

Воспользовавшись формальным поводом при ограничении площади пастбищ в приграничной зоне перед китайской территорией, Чингисхан вдруг появился со значительными силами на границе. Несколько его отрядов ввязались боевые действия и были разбиты и отброшены. Чингисхан отвёл войска и стал выжидать. Но ничто не говорило о мобилизации китайской армии.

Тогда Чингисхан внезапным ударом опрокинул пограничные заслоны и явился под стенами крепости – города Найпин, прикрывающую империю с севера. Степняки с наивным изумлением смотрели на высокие стены и квадратные башни, над которыми реяли цветные знамёна.

Медленно отворились тяжёлые ворота и выехали конники в сверкающих чёрным лаком латах. Крупные кони, покрытые защитными чалдарами, шли замедленным шагом. Всадники построились правильными квадратами, внутрь которых вбегали пехотинцы в синей свободной одежде – копьеносцы с длинными пиками и мечники с широкими кривыми мечами и круглыми щитами из тростника. Войско построилось в шахматном порядке.

На стенах заревели длинные изогнутые трубы, взвился красный вымпел атаки, и китайцы неспешно двинулись на монголов. Из-за стен начали бить катапульты – камни с шумом понеслись в сторону неприятеля, поражая монгольских всадников вместе с конями. По рядам монголов пробежал трепет смятения, военачальники в растерянности глядели на Чингисхана, но он казался невозмутимым. Он понимал, что атаковать сейчас – значит приблизиться к стенам, усеянными китайскими лучниками и пращниками. Но всё ближе китайское войско. Конники перешли на рысь, разом опустив длинные копья. Взвился императорский штандарт – золотой дракон на синем поле, символ силы и удачи.

Чингисхан поднял руку – монгольские сотники высоко подняли мечи, и с оглушительным рёвом монголы помчались навстречу. Но они не смогли ударить всей массой – шахматный порядок китайцев расчленил атакующих на отдельные группы. Конники Чингисхана засыпали неприятеля тучей стрел, но китайские всадники, прикрывающие пехотинцев, были неуязвимы – даже лица их были покрыты коваными масками. Немногие монголы, прорвавшиеся внутрь порядков, уничтожались пехотинцами.

Тогда Чингисхан приказал отходить. Монгольская кавалерия поворотила коней. Над центральной башней взвился синий вымпел – генерал Да-Ши отдал приказ преследовать. Китайцы разогнали лошадей и, настигая монгольских конников, наносили удары длинными копьями. Погоня приближалась к холму, на котором стоял монгольский владыка. Его лицо словно окаменело.

Наконец китайская тяжёлая кавалерия настолько увлеклась преследованием, что оставила пехоту без прикрытия. Тогда Чингисхан дал знак, и свежий отряд конницы атаковал пехоту. Монголы закружились вокруг пехотинцев на расстоянии верного выстрела, поражая их стрелами. Китайские катапульты и лучники прекратили стрельбу, боясь поразить своих. Да-ши отдал приказ кавалерии повернуть, но было поздно. Повинуясь приказанию Чингисхана, полк Тохучар-нойона вклинился между китайской кавалерией и пехотинцами. Монгольский хан обрушил на поворачивающих коней китайцев свою закованную в сталь гвардию. Теперь силы сравнялись, но утомлённым преследованием китайцам пришлось биться в окружении.

* * *

Накануне Перунова дня под стенами Киева проходило ристалище. Всадники из старшей дружины на всём скаку снимали копьями подвешенные кольца. Молодшие дружинники стреляли из луков в цель, метали копьё с разбега; гридни и пешци бились на деревянных палицах и длинных затупленных ножах. Отроки выбивали из очерченного круга метко брошенной битой мелко колотые дубовые чурочки – «кабанят». Любому было лестно заслужить внимание боярского совета, а то и самого великого князя киевского – Мстислава Романовича.

Витязь в полном доспехе проскакал и снял копьём перстень с драгоценным аметистом – личный приз великого князя. Все разразились одобрительными криками, и только Мстислав Романович спрятал усмешку в холёной бороде – он знал, что так искусно владеет копьём только один воин – его двоюродный брат князь Мстислав Галицкий, многоопытный боец и искатель славы, прозванный Удатным. Расставленные вокруг полянова гридни в полной боевой справе блюли порядок.

На мечовку – игру на боевых мечах – вышли гость киевлян, франк из Святой Земли Уго де Сент Аман, и Мстислав. На бойцах были длинные кольчуги. На голове Удатного был островерхий золочёный шлем с маской – личиной, франк смотрел сквозь прорези глухого шлема. Стряпчие поднесли на щите с чеканенным золотым пардусом два меча с полуторными рукоятями.

Франк, присогнув колени и прижав локти к бокам, сделал выпад – по условиям поединка нужно было срезать павлинье перо на шлеме противника. Мстислав опустил оружие и сделал полшага вперёд – вправо. Меч Уго блеснул над его плечом, а лезвие князя с плавного разворота – замаха коснулось шлема гостя. Де Сент-Аман вынужден был глубоко нагнуться, теряя противника из виду... Мстислав тычком выпрямил руку, но франк перехватил его меч лезвием своего. Они закружились, нападая и уклоняясь. Оружие князя погнуло перо на шлеме Удо, а меч франка подрезал бахрому павлиньего пера на шлеме Удатного. Судьи на поле подняли круглые красные щиты в знак окончания поединка.

К бойцам подбежали отроки – оруженосцы, приняли оружие и помогли снять кольчужные рубахи, потом с поклоном подали вышитые полотенца – утирки, намоченные в горячем травном настое. Витязи получили по бархатной, подбитой соболями шапке. Утомлённый Уго с некоторым удивлением глядел на своего противника, выказавшего столько умения и выносливости – в курчавой бороде серебрилась седина, но чёрные пронзительные глаза горели молодым задором.

На востоке розовая полоса зари разделила глубокую синь. Ветерок порхнул в листве высокого тополя. Цепь загонщиков приближалась. С резким криком взлетели фазаны и понеслись над верхушками тростников, сверкая оперением. Шевельнулись стебли и внезапно огромная тяжесть обрушилась на всадника, стоявшего около устья оврага с копьём наперевес.

И. Шустов. 
Окончание следует