СОБОЛИНОЕ ЗОЛОТО

– Считаю, что жизнью вам обязан, Виктор Валерьевич, – смиренно благодарил Бахарев, – и благодарность моя не заставит себя долго ждать: я ведь к самому Муравьёву-Амурскому, губернатору всея Восточной Сибири, вхож!

Они стояли втроём у крыльца конторы, покуда загружали в сани коробки с деликатесами.

– Не стоит, Исай Кузьмич. Я уверен, любой поступил бы на моём месте так же.

Тут мальчишка-рассыльный, запыхавшись, протянул конверт Виктору:

– Вашему сиятельству от их превосходительства Муравьёва–Амурского...

– Хорошо, хорошо, – прервал его инженер, – вот тебе на леденцы. Ну, не угодно ли? – обратился он к Басманову, – милейший губернатор просит оказать протеже его племяннику для поступления в гвардию, как будто мне дойти до моего родственника, шефа гвардии, всё равно, что до этого крыльца!

Разведка урочища Малая Кульма, проведённая по совету инженера Кильчеева, дала хорошие результаты на золото, и вскоре здесь был отстроен филиал прииска «Соболиный».

На большой дороге

Предвесенний лес словно спал с открытыми глазами. Февральские звёзды ярко сверкали в вышине. Тройка мчалась по столбовой дороге, то вихрем выносясь на просторные елани, то ныряя в тёмные щетинистые ельники в низинах. «Как странно... – думал Виктор Кильчеев, – находясь среди этих просторов с трудом представляешь себе огни больших городов». Инженер задумался о планах пребывания в Петербурге, куда его отправил Басманов. Потом поплыли бессвязные видения – он засыпал.

Проснулся Виктор от лёгкого толчка остановки.

– Лошади чегой-то беспокойные, – обратился к нему дюжий бородатый ямщик Ермолай, – перепрягу я их, молодую горячую поставлю в середину упряжки.

– Как знаешь, – сонно пробормотал Виктор, опуская веки. В кустах сверкнули жёлтые, жадные глаза, гнусавый вой разлился над лесом.

– Эва, – произнёс ямщик, тревожно озираясь. Но всё стихло.

Второй раз Кильчеев проснулся от бешеной скачки.

– Волки, барин, лошади понесли, – кричал Ермолай, напрасно стараясь сдержать лошадей, – если обломимся, беда быть может!

Виктор расстегнул чехол ружья, вгляделся. Сзади стлались над дорогой зыбкие серые тени. Кильчеев вскинул ружьё, но тени словно растаяли в придорожных зарослях. Не привиделось ли?

– Вот и всё! – крикнул он в спину ямщику.

Лошади пошли спокойнее, но вскоре вообще стали.

– Обошли нас серые варнаки, барин! – обернулся возница, впереди засели! – В голосе его слышался страх.

Инженер спрыгнул в снег. Он обернулся и наказал Ермолаю:

– Минут через двадцать разверни лошадей и поезжай обратно шагом, потом остановишься.

Поднялся на увал и всмотрелся вниз. Внизу широкой лентой виднелась дорога. Луна – «волчье солнце» – щедро заливала её серебристо-голубым светом. Облачко набежало на ночное светило. Издали чуть слышно проскрипели сани – это Ермолай, выполняя наказ Виктора, развернул лошадей. Облако сошло с луны, но на дороге осталось словно дымчато-серебристое пятно. «Где же волки?» – недоумевал инженер. Вдруг его слуха коснулся тихий и жалобный посвист, словно в осеннем лесу просвистел рябчик. Вдруг пятно переместилось, и снова повторился свистящий звук. «Да это же волк! А скулит он, как дворовая собака от нетерпения!»

Кильчеев осторожно поднял штуцер. Жарко дохнуло пламя, отбрасывая колдовскую тишину лесной ночи. Спустился вниз и с трудом поднял за лапу матёрого волка. Это был вожак; остальные волки разбежались, потеряв дерзкого предводителя.

– Ого-го! – крикнул Виктор, подзывая ямщика.

* * *

После отъезда инженера владелец прииска Павел Басманов какое-то время чувствовал себя не в своей тарелке. Он сделал обход прииска, потом просмотрел бумаги. Доложили о приходе посетителя. Павел поднял глаза – перед ним стоял невзрачный мужичок. Словно очнувшись, он поспешно стянул волчью шапку.

– Тут дело такое, – он оглянулся на дверь, – секретности требует.

Басманов указал на кожаное кресло. Посетитель неловко сел, уставившись на промышленника круглыми, словно оловянные пуговицы, глазами.

– Кто вы такой и что у вас за секреты? – спросил Павел.

– Зовут меня Евсей, по фамилии Векша, вот так вот. Золото я нашёл, – неожиданно заявил он. – А ты, Павел Петрович, сколько мне за него дашь?

– Что за беспредметный разговор? – откинулся Басманов. – Где твоё золото, и откуда оно происходит?

– С собой его у меня немного, – странный визитёр пошарил в охотничьей сумке, – но там-то его – гибель!

– Это где же?

– Вот то-то и оно... А ты наперёд скажи, сколь ты мне заплатишь за указку-то! Сам то я не смогу его взять, там машина нужна.

* * *

Оранжевый отсвет от широкого абажура падал на лицо Зеленцова. Ничего нельзя было прочесть на нём и только небольшие серые, бегающие, словно две капли ртути, глаза под рыжеватыми кустистыми бровями выдавали беспокойство мысли.

– Стало быть, Евстафий, всё «в ажуре»? – ещё раз уточнил он и глаза его, наконец, остановились на лице собеседника, а на губах появилась неопределённая улыбка.

– Так точно, Степан Евграфович! В лучшем виде! – ответил крупный рябоватый мужчина, неловко сидевший в кресле напротив. Одет он был в новую пиджачную, необмятую ещё тройку и часто доставал из бокового кармана красный фуляровый платок, хотя в кабинете было не жарко.

– Ну, хорошо. В обиде не будешь, Меледин. Но расчёт только по факту оформления Басмановым у меня крупного кредита.

* * *

Виктор Кильчеев, не торопясь, переходил от одной группы беседующих к другой. По приезде в Санкт-Петербург его часто приглашали в избранные дома столицы, где бывали представители промышленной и финансовой элиты России и приближённые ко двору лица, и он, в душе тяготясь визитами, всё чаще вспоминал о Сибири и о своей работе.

– Ба, вот и наш новый Арсеньев, или Пржевальский, не угодно ли, господа? Князь Кильчеев только наездами бывает в Петербурге, – так приветствовал его камергер Олсуфьев, представляя своим приятелям – крупному столичному финансисту Амосову и товарищу министра путей сообщения Вышеградскому.

Л. Залесский 
Окончание следует