НЕ УБИВАЙТЕ ЖЕЛАНИЕ ЖИТЬ

Парализовало меня в трёхлетнем возрасте, в 1939 году. В 40-ом в крымской здравнице Евпатории заковылял. (Передача Крыма Украине – преступление перед народами России.)

Летом 41-го лечение надо было повторить. Не получилось... (Адольф Гитлер – мой личный враг. Мимо меня он бы не прошёл.)

В 44-ом мне сделали операцию (выправление стопы; всего же перенёс пять операций). К сентябрю гипс ещё не сняли. Первое время в школу меня на руках носила бабушка Глафира Фёдоровна Томашевич.

Каждое утро школяры приветствовали нас криками «Хромого несут!». Непросто было подняться на второй этаж. Толкали – катился по лестнице. Стадо жестоко.

На площадке взгляд упирался в портрет Сталина, в его слова: «Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой. Эту крепость мы должны преодолеть во что бы то ни стало». Вот и посыл.

Непросто жить и работать болея. По возможности, реже бюллетенить.

Помню: погиб одноклассник, угорел. Мы его хоронили, поминали. Пришли в школу. И наш учитель, к слову – человек увечный, сказал нам: «Нельзя спекулировать на несчастье».

Работы разные. Одну можно закрыть в стол, отложить до выздоровления. Другое дело, например, учебный, творческий процесс. Тут остановки, перерывы губительны. Полноценно тебя никто не заменит.

Сознание своей нужности и, в определённом смысле, незаменимости укрепляет и физически.

«Уступите место инвалиду!». Вроде бы, обычное слово. И произнесено сочувственно. Но оно может обидеть. Особенно если этот инвалид молод. И в душе его живёт надежда на счастье.

До глазных операций (отслойка сетчатки), до частичной парализации инвалидом себя не считал. Пожизненную пенсию назначили только 12 ноября 1975 года. Но, вплоть до ухода на пенсию по старости, денег этих (52 рубля 24 копейки) я не получал. Объяснили коротко: «Много зарабатываете».

Красиво и легко, играючи покоряя неудобицы тротуаров, ходят наши женщины. Сняли тяжёлые, зимние одежды – и полетели. «Летящей походкой ты вышла из мая...».

Нам не до песен. Главное – не упасть. Движение ног совместить с движением палок. Обойти всё, что скользит. Кругом – битое стекло. Даже на ровном месте палки норовят скользнуть в сторону.

Устали руки – кажется: хожу на руках. Иногда кажется – хожу на зубах.

Захотелось передохнуть. Но на многих остановках вместо деревянных скамеек установлены бетонные тумбы. На железнодорожных вокзалах, на почте и т.д. – железные кресла. Зимой, при 40–50-градусных морозах, даже в маршрутках холодно. Холодные сидения гибельны и для здорового человека.

Наш главный враг – лестницы, особенно мраморные, мраморный паркет.

В новосибирском Аадемгородке на зиму по мрамору настилают доски. Замечательно. Но в вестибюле снег, принесённый на обуви, тает. «Так вот где таилась погибель моя!».

В последнее время перестали делать перила. Экономят? Считают, что лестница с перилами выглядит неэстетично? Хотят обогнать Запад в экономии и эстетизме? Но Запад умён, умеет считать. Сломанные ноги и руки, разбитые головы, потерянные рабочие человеко-дни обходятся дороже самых дорогих лестниц и перил.

Конец 90-х. Железнодорожный вокзал сибирского города. Лестница на выход в город. Захожу с правой стороны. Рюкзак за спиной. В левой руке – трость и лыжная палка, опираюсь на трость. Поскольку перил нет, ребром ладони правой руки упираюсь на выступающую кафельную плитку. Толщина плитки не более сантиметра. Перчатка защищает руку, усиливает сцепление.

Первый пролёт преодолён. «Могём!» – помните военный фильм?

Снова лестничная площадка. Как в далёком 44-ом. И новый урок: как бы плохо тебе ни было, всегда есть тот, кому хуже, чем тебе.

По этой же, «моей» стороне лестницы, высоко подняв костыли, вдавливая их в стену, всем телом прижимаясь к стене, сползал вниз инвалид.

И сейчас вижу тело, распластанное по стене. Мужик молодой, крупный, по виду деревенский, в солдатской одежде. Чечня? Выписали из госпиталя? Почему никто не сопровождает? Вспомнилась горькая фраза: «Совсем оборзели люди».

Вековечно проклятое российское пренебрежительно-презрительное отношение к человеку. В 20-е годы недовольные жалобщиками комиссары возмущались: «Подумаешь – баре (бары, т.е. господа)!».

Иногда кажется: уничтожают само желание жить.

Стою на автобусной остановке. Маршрутки одна за другой объезжают меня, отшатываются, как от чумы: «Старик с палками, денег нет...».

В конце 91-го лечился в Военно-Медицинской Академии. Ортопед объяснял: «У нас хороших протезов нет. Есть в США, в Чехословакии, в Израиле». Говорил спокойно, будто не мы живём в стране вдов и калек.

Недавно случилась беда с моей родственницей. Она связалась с подругой, живущей в Израиле, поехала туда и вскоре вернулась на израильском протезе. Чудо.

В новой России правами пенсионеров и инвалидов власти озабочены всерьёз. Но многие решения, постановления и законы не подкреплены организационно, не проработаны практически. И потому плохо работают.

Принято решение о повышении пенсий. Почему же старые, больные люди должны ходить по инстанциям и добиваться перечисления пенсий.

Монетизация льгот. Реформа ЖКХ. И т.д. Решая проблемы российских чиновников, пенсионеры и инвалиды сокращают свои жизни.

Зачем было втягивать нас в многолетнюю волынку, связанную с обменом паспортов? Дожили бы со старыми.

Легче заживёт пенсионер – снизится социальная напряжённость.

Пенсионер неотделим от своих детей и внуков. Народ шутит: «Плох тот дед, который не довёл своего внука до пенсии».

Да здравствует защищающая наши права Российская Партия Пенсионеров!

Всем гвардейцам – благоденствия.

Работающим пенсионерам – достойного финиша.

Г.Н. Курбатский