Так кто же кого побил на Куликовом поле?

Такое поведение Дмитрия Ивановича не могло не раздражать Мамая, который имел войско, готовое к нападению на Русь, войско, готовое к убийствам и грабежам. Великий князь Дмитрий Иванович долго советовался с боярами и митрополитом, решая, как ему поступить: или немедленно выступить против татар или принять от Мамая ярлык на княжение. После долгих колебаний Дмитрий решился ехать в Орду. Народ ужаснулся, воображая участь, которую может иметь там юный и любимый государь. Митрополит Алексий проводил князя до берегов Оки и усердно молился там Всевышнему о защите драгоценной жизни государя доброго. Боярский Совет, по отбытии Дмитрия в Орду, заключил мир с литовскими послами вследствие обручения Ольгертовой дочери Елены с князем Владимиром Алексеевичем.

К осени Дмитрий Иванович благополучно вернулся из Орды. Мамай не признал в нем будущего грозного противника, принял Дмитрия ласково, утвердил его на великом княжении и согласился брать с него дань гораздо меньшую прежней. А князю Михаилу Мамай велел сказать: «Мы хотели силою оружия возвести тебя на престол владимирский; но ты отвергнул наше предложение в надежде на собственное могущество: ищи же себе покровителей где хочешь!»

В то время в Орде находился в залоге сын князя Михаила Иоанн. Дмитрий перекупил столь важный залог у Мамая за 10000 рублей серебром и привез Иоанна с собой в Москву, Согласно правилам чести, Иоанн был освобожден, как только его отец заплатил Дмитрию означенное количество серебра, но от претензий на владимирский престол Михаил и теперь не отказался.

В 1372 году появился новый претендент на владимирский престол князя Дмитрия. Это был Олег Рязанский. Рязанцы ходили на Москву ещё с литовцем Ольгертом.

Не опасаясь ни татар, ни литовцев Дмитрий объявил войну Олегу, и с сильною ратью московскою вступил на рязанскую землю. Олег едва ушел. Рязань же Дмитрий Иванович отдал Владимиру Дмитриевичу Пронскому.

Впоследствии рязанцы приняли участие в Куликовской битве на стороне Мамая. Правда, не в самой битве, – они нападали на возвращавшиеся с поля брани московские обозы и добивали раненых русских воинов.

Мамай, имея тесные связи с Литвою, всячески убеждал Ольгерта действовать с ним заодно против Великого князя Дмитрия Ивановича. Он говорил ему, что мужество и властолюбие князя Дмитрия рано или поздно позволят ему отомстить Ольгерту и за двукратную осаду Москвы и за захват прекрасных русских земель. Мамай, понимая, что в одиночку ему низвергнуть Дмитрия не удастся, и потому настаивал на необходимости ослабления его частыми набегами как из Орды, так и из Литвы.

Не решившись выступить против Дмитрия, и тем самым нарушить клятвенно утвержденный брачный союз между Москвою и литовскими послами, Ольгерт послал походом на Русь Кестутия, Витова и своего сына Андрея, а также князя Дмитрия Друцкого. В этом черном деле к ним присоединился и тверской князь Михаил, который опустошал села вокруг Дмитрова.

Новгородцы в 1370 году, не зная, кто останется главою Руси Московской, обещали повиноваться Дмитрию Друцкому и Михаилу Тверскому. Но когда же Дмитрий Иванович возвратился из Орды с царской милостью, новгородцы заключили с ним мир против Михаила Тверского и рижских немцев. Они выгнали наместников Михаила тверского из Торжка, ограбили всех тверских купцов, а с населения Торжка взяли клятву верности их древнему правительству. Но Михаил обратил в пепел все здания Торжка, монастыри и церкви. Победители не знали меры в свирепости: обдирали донага жен и девиц, монахинь, не оставили на образах ни одного золотого или серебряного оклад, и с толпами пленных удалились. Летописцы говорят, что злодейства Батыевы в Торжке не были так памятны, как Михайловы.

Литовский набег на Русь прервал мирную связь между Литвой и Россией. Войска князя Дмитрия и престарелого Ольгерта сошлись на поле брани. Численно московское войско равнялось литовскому, и одержать победу мог только тот военный начальник, который окажется более искусным или храбрым.

Литовцы понимали, что если они потерпят поражение, находясь далеко от своих границ, то будут просто истреблены. Если же русские потерпят поражение, то Дмитрий должен будет предать в жертву Русь Литве.

После длительного противостояния князь Дмитрий запросил у Ольгерта мира. Ольгерт благоразумно согласился, взял с русских много серебра и все их владения до реки Угры. Он даже вошел с литовскими боярами в московский Кремль и ударил копьем в стену на память Москве.

Более двух лет (1374 -1375 г.г.) Ольгерт не беспокоил Руси. Но иные опасности явились для Москвы: медленно, но верно восходила туча над великим княжением от берегов Волги.

Дмитрий, согласившись быть данником монголо-татар, не хотел терпеть насилия с их стороны. Послы же Мамая, приезжая в русские города, вели себя нагло: оскорбляли князей и граждан. По повелению князя Дмитрия мамаевых послов иногда умертвляли, воинов, которые с ними находились, вырезали или заточали в крепости. Гордый Мамай такой явной дерзости стерпеть не мог и не хотел. Он поклялся погубить Дмитрия, и русские мятежники взялись ему в этом способствовать.

Великий князь Дмитрий, предвидя, что в одно и тоже время он будет иметь с мятежными тверичами, с литовцами, с немцами и с монголо-татарами, отправлял гонцов во все области, собирал войско. Под знамена князя Дмитрия встали все удельные князья, служившие Москве. Он безжалостно осадил Тверь, но истреблять город Дмитрий не стал, только свергнул с престола Михаила.

В 1376 году Дмитрий направил часть войска походом на Волжскую Булгарию и приблизился к Казани. Казанцы встретили русских в поле: многие из них выехали на верблюдах, думая видом и голосом этих животных испугать коней русских воинов. Русское войско, истребив их, заставило булгарских властителей быть данниками Руси.

Мамай же снова отложил до удобного времени действия против князя Дмитрия. В 1377 году в Орде свирепствовала язва. Однако Мамай не упускал случая вредить русским. Пользуясь разгильдяйством, пиршествами и гульбищами суздальских воинов, услугами мордовских князей в качестве проводников, монголо-татары под предводительством Арапшы на реке Пьяной разбили утомленных зноем и выпитыми крепкими медами и пивом русских, и вышли к стенам Нижнего Новгорода. В то же время монголы взяли нынешнюю Рязань.

Но князь Борис Константинович покарал за злодейства мордовских хищников, которые, по следам моноголо-татар, злодействовали в его уезде. В следующую зиму он без битвы опустошил всю землю мордовскую.

Эта месть снова возбудила гнев Мамая на русских, поскольку мордовская земля находилась под его властью. Нижний Новгород снова был взят татарами и сожжен. Дмитрий Иванович, заблаговременно зная о намерениях неприятеля, встретил татар в рязанской земле на берегах Вожжи. Русские кололи, рубили и топили татар в Воже целыми тысячами. Монголы бежали за реку, бросая копья и сабли. Мурзу Бегича спасла только ночь и густая мгла.

Мамай – истинный властелин Орды, – затрепетал от гнева на великого князя Дмитрия, услышав о гибели своего войска. Он очень быстро собрал новое войско и двинулся на Рязань. Мамай удовлетворился кровопролитием и разрушением Рязани и возвратился на берега Волги, отложив решительный удар по вотчине князя Дмитрия до иного времени.

В 1377 году умирает литовский правитель Ольгерт. Его сын и приемник Ягайло захватил власть в Литве, умертвив старца Кестутия и принудив его сына Витовта бежать в Пруссию. Пользуясь раздором в Литве, Дмитрий в начале зимы 1379 года силой возвращает себе города Стародуб и Трубчевск, надеясь позднее вернуть и все остальные русские земли, отнятые Литвой. Но грозные приготовления в Орде заставили Дмитрия приостановить успешные военные действия в Литве.

И, как на грех, в 1378 году умирает митрополит Алексий. «К изумлению духовенства белый клобук возложил на себя Митяй, самовольно надевший мантию митрополита с источниками и скрижалям, взял посох, печать, казну, ризницу митрополита, въехал в его дом и начал судить дела церковные. Бояре, отроки служили ему, а священники присылали в его казну известные оброки и дани». (Н.М. Карамзин «История государства российского» книга вторая, стр. 194-195).

Митрополит на Руси в ту пору назначался Византией. Митяю, после долгих споров с верховными иерархами церкви и великим князем Дмитрием, отправился в Грецию. «За пределами рязанскими, в степях половецких, Митяй был остановлен татарами и не испугался, зная уважение их к сану духовному. Приведенный к Мамаю, он умел хитрою лестью снискать его благоволение, получил от нового тогдашнего хана Тюлюбека, Мамаева племянника, милостивый ярлык, – достиг Тавриды и в генуэзской Кафе сел на корабль. Уже Царьград открылся глазам российских плавателей; но Митяй... занемог и внезапно умер... Вместо того, чтобы уведомить великого князя о происшествии и ждать от него новой грамоты, спутники Митяевы вздумали самовольно посвятить в митрополиты кого-нибудь из бывших с ними духовных...

После случившегося в духовном посольстве раздора, честолюбивый Пимен от имени великого князя написал письмо к византийскому императору и патриарху со словами: «Посылаю к вам архимандрита Пимена, молю, да удостойте его быть митрополитом российским: ибо не знаю лучшего... Оскорбленный вестью о кончине Митяевой, великий князь едва верил самовольству послов своих; объявил Пимена наглым хищником святительства и, призвав в Москву Киприяна заступить место Алексия..., а Пимена веле остановить на возвратном пути, в Коломне, и за крепкою стражею отвезти в Чухлому». (Н.М. Карамзин «История государства российского» книга вторая, стр. 196-197). Случилось все это в 1381 году, уже после славной Донской битве.

1380 год. «Мамай пылая яростью и нетерпением отомстить Дмитрию за разбитие ханских полков на берегах Вожжи. Но видя, что русские уже не трепещут перед монголами, он решил противоборствовать силе силою. Он долго медлил, набирая войско из татар, половцев, хазарских турок, черкесов, ясов, буртанов, или жидов кавказских, армян и самых крымских генэзцев». (Н.М. Карамзин «История государства российского» книга вторая, стр. 197).

Мамай же представлял интересы генуэзцев, владевших Крымом от Кафы (современная Феодосия) до Солдайи (современный Судак). И войско его состояло не столько из ордынцев, сколько из наемников. Итальянцы, литовцы, немцы, французы и многие другие, в том числе и представители тевтонского ордена составляли ядро его войска. Крым в ту пору был форпостом католического Запада, который предпочитал воевать против Руси чужими руками. Князь Дмитрий Иванович видел в Мамае врага, общего для Московской Руси и Золотой Орды, находящейся под властью хана Тохтамыша, который в момент мятежа Мамая находился в Голубой Орде (в районе современной Тюмени) и никак не поспевал к месту развивающихся событий.

Но против Мамая выступили не только русские, причем далеко не все, рязанцы как раз поддержали Мамая, но и татары. Их много было в войске князя Дмитрия Ивановича. Не «Русь побила татар» на поле Куликовом в 1380 году, а русские вместе с татарами дали отпор непрошенным западным цивилизаторам. Литовский князь Ягайло, союзник Мамая, не дошел до поля Куликова каких-то 30 верст и, узнав о разгроме Мамая, в ужасе повернул назад. Легкие отряды русской конницы нигде не могли его настигнуть.

Не решилось дело миром между Мамаем и Дмитрием. Накануне Куликовской битвы посол ханский явился к Дмитрию в Коломне и потребовал, чтобы Дмитрий заплатил монголам дань, которую брал с русских еще Чанибек. Сомневаясь в своих силах, Дмитрий сказал, что желает мира и не отказывается от дани умеренной, согласно договоренности с Мамаем. Такой ответ Мамаю показался дерзким и коварным. С обеих сторон теперь ясно видели, что дело может решиться только на поле брани мечом.

После разгрома, уничтоженный и поруганный Мамай достиг своих улусов в виде робкого беглеца. И не остался в Сарае, а бежал в Кафу. В конце 1380 года Мамая окончательно добил Тохтамыш «на Калках».

Оставшегося без войска и без казны Мамая его же хозяева-генуэзцы умертвили. Кому он нужен без золота и без побед?

Мы же празднуем очередную годовщину великой битвы на поле Куликовом, отмечая наш общий праздник: день победы русско-татарского и славяно-тюркского братства над общими врагами.

В 1382 году к Москве подошел из Голубой Орды чингизид Тохтамыш... Великий князь Дмитрий Иванович Донской, «потеряв бодрость духа», удалился в Кострому, «желая собрать более войска». В Москве господствовало мятежное безначалие: народ не слушался ни бояр, ни митрополита и при звуке колокола стекался на вече, вспомнив древнее право граждан решать свою судьбу большинством голосов. 23 августа татары обступили город и осматривали укрепления Кремля.

«...московитяне, в ожидании битвы, молились в церквах; другие же, менее набожные, веселились на улицах; выносили из домов чаши крепкого меду, и пили с друзьями, рассуждая: «Можем ли бояться нашествия поганых, имея город твердый и стены каменные с железными воротами?» (Н.М. Карамзин «История государства российского» книга вторая, стр. 208).

Как всегда! Кот из дома – мыши в пляс!

С перепоя медами и пивом москвичи поверили заверениям Тохтомыша, что он прибыл издалека с единственным желанием: осмотреть достопримечательности стольного города, а воевать с народом он совершенно не намерен.

Такое предложение могло обольстить только людей благоразумных и трезвых!

Ворота Кремля отворили: исполняющий обязанности воеводы князь литовский Остей, внук Ольгердов, вышел первым из города, неся дары; за ним духовенство с крестами, бояре и граждане. Монголы только этого и ждали. Обагрив свои мечи кровью безоружных русских, они вломились в ворота и взошли на стены кремлевские. Так сдали хану Тохтамышу Москву. «Неприятель с остервенением убивал всех без разбора, граждан и монахов, жен и священников, юных девиц и дряхлых старцев; отпускал меч единственно для отдохновения и снова начинал кровопролитие». (Н.М. Карамзин «История государства российского» книга вторая, стр. 210). В Москве погибло около 24000 человек.

... Хан Ахмат ушёл из Руси окончательно лишь в 1480-ом году.

П. Косс