Бесцветные революции

«Мы не позволим раскачивать ситуацию у себя дома и не дадим реализовать сценарий так называемых цветных революций», – сказал Владимир Путин на сессии ОДКБ, вводя войска в Казахстан и реализуя забытый исторический сценарий Варшавского договора. «Цветные революции» – давняя, уже медицинская, обсессия Кремля, которой он пугает население России и сам себя. За годы использования термин поистерся и от частого употребления значение его расширилось, однажды наш МИД даже события в Венесуэле называл «цветной революцией». Предполагается, что это любое раскачивание лодки (от которого, как свидетельствовал один известный плакат, «нашу крысу тошнит»), кем-то инспирированное из-за кулис, как правило, западных. Такого субъекта как народ не существует, протестовать против многолетнего произвола, коррупции, репрессий и экономической импотентности могут только экстремисты, террористы и иностранные агенты.

Без роз и тюльпанов

События в Казахстане плохо вписывались в сценарий «цветной революции», имея вполне видимый повод при целом сонмище причин, на которые указывал, противореча сам себе, то есть версии о заговоре, президент Токаев. Олигархизация казахстанской экономики, несправедливое перераспределение национального продукта, сатрапизация политической системы – это весьма взрывоопасные процессы. В России происходит все то же самое с поправкой на то, что Казахстан все-таки продвинулся чуть дальше по пути авторитарной модернизации (как бы это ни показалось странным) и в большей степени был открыт для иностранных инвестиций. Однако в России недовольство социально-экономическими проблемами, как правило, не конвертируется в протест политический (монетизация льгот и пенсионная реформа – особые случаи, относящиеся, скорее, к сфере нарушения неписаного социального контракта между властью и обществом). Политизируются протесты гражданские, притом, что, например, хабаровский кейс тоже в большей степени гражданский протест, связанный с требованием восстановления конституционного права избирать. Общее же у такого рода протестных проявлений, как Хабаровск-2020, Беларусь-2020, Москва-Питер-2021, Казахстан-2022 в том, что очень трудно подверстать под них примитивную чекистско-кремлевскую легенду о закулисе. То есть легенда, конечно, возникает сразу, но выглядит абсурдно: в Жанаозене орудовал отнюдь не дядюшка Сэм, а Ее Величество Социальная несправедливость, прямое следствие окаменения авторитарной модернизации по-казахски.

Если это и революция, то не имеющая цвета. У нее не было символа – никаких роз или тюльпанов, ярко выраженного окраса (оранжевого, например), не было даже красивой стилистики – никаких девушек и юношей на баррикадах. Все – в мрачных тонах, в дыму, убогом насилии. Не протест, а вопль отчаяния, накопившегося и прорвавшегося. Бесцветная революция.

Уроки казахского

Вот над чем нужно задуматься Кремлю, учитывая казахстанский кейс бесцветной революции.

Социально-экономический протест при определенных обстоятельствах даже в национальной экономике среднего уровня дохода, но при ощущении несправедливости действий зажравшейся власти и ее экономической неэффективности может конвертироваться в протест политический. Причем с очень четким месседжем, который возникает молниеносно: «Старик, уходи!»

Кстати, о старике. Модель транзита, при которой старый президент становится национальным лидером, а новый президент лишь участвует в ролевой игре, не срабатывает. Во всяком случае риск получить своего Токаева, а не Медведева 2.0 у Путина есть.

В сущности, Лукашенко и Путин, послав войска в Казахстан, защищали модель вечного лидера, отца нации. Не считая того, что российский президент, будучи империалистом, еще и наслаждался практической реализацией этой роли, хотя Северный Казахстан не стал «наш» ввиду занятости Кремля другим, западным направлением имперского шантажа. Но по факту оказалось, что они помогли не отцу нации, а как раз его наследнику, эти самые войска призвавшего. Предполагается, что степень зависимости (как и благодарности) наследника российскому главе государства будет столь велика, что, по сути, Путин расширил свою воображаемую империю. Но чрезмерная зависимость от России для Токаева – политическая смерть. Так что оставим пока этот вопрос открытым.

У России, быть может, как и прежде, два союзника – армия и флот (плюс ФСБ с РПЦ), но у нее же, как у Казахстана, Беларуси и других постсоветских сатрапий два противника – старение и политическая кончина, которая может наступить раньше физической. О чем опыт елбасы тоже свидетельствует: не соскочив вовремя со своей позиции, президент, превращающийся в автократа, а потом в бронзовеющий до уровня отца нации, подписывает себе приговор. У Назарбаева была превосходная репутация в самом конце СССР, когда Михаил Горбачев хотел его сделать премьер-министром Союза. Тогда будущий елбасы блистательно маневрировал, не появившись в Беловежской пуще, куда его звали подписывать договор о распаде Советского Союза, но и от премьерского поста отвертелся. Потом Назарбаев стал реформатором. Потом, пожилым автократом. И от долгого пребывания у власти и чрезмерной концентрации богатства утратил политическую интуицию.

Транзит к национальному лидеру можно обеспечить легально, выпустив соответствующий нормативный акт, но национальный лидер де-факто будет обладать лишь ограниченной легитимностью. Больше того, она, как мы видим на примере елбасы, постепенно убывает, причем на глазах и в глазах и народа, и элит. А потом исчезает за один день. (Даже не в два или три дня в соответствии с бессмертной формулой Василия Леонтьева о «слинявшей Руси».)

И вот здесь еще один урок. Если хочешь добиться процветания своей стране, недостаточно заниматься авторитарной модернизацией экономики. А Назарбаев ею занимался: в рейтинге Doing Business Казахстан бил рекорды, а в 2019 году стал явным лидером среди постсовестких стран, при этом обойдя в итоговом зачете Австрию, Испанию, Францию, Португалию, Италию. Что уж говорить о бригадах российских экономистов, не нашедших точек приложения своих сил в России: они охотно мотались в Казахстан советовать и консультировать. Но в какой-то момент все уперлось в олигархическую экономическую антикультуру и отсутствие политической демократии. Экономический успех без политической демократии может быть только временным, теперь уже тридцатилетние истории постсоветских стран это доказывают.

Кремль всегда готовится к прошедшим войнам. Задавив «иноагентов» и городских хипстеров, он проглядел мрачное глухое недовольство «глубинного народа», массово голосовавшего на парламентских выборах-2021 за коммунистов. Сражаясь с «цветными революциями» и закулисными призраками Макфола и Нуланд с пачкой печенек, рискуют проглядеть новый тип революций – бесцветных, где основными акторами будут отнюдь не городские продвинутые слои, а раздраженные бедные массы, считавшиеся социальной опорой сатрапий.

Андрей Колесников
«The New Times»