Патриотизм – это русофобия

Важнейшим из искусств для нас стала пропаганда

Сегодня слово превратилось в оружие массового поражения, а важнейшим из искусств для нас стала пропаганда. Советская отличалась солдафонской прямолинейностью, зато современная – эталон двоемыслия. В информационную эпоху замолчать факты невозможно, но их можно заболтать. Заглушить криками, затопить фейками, дискредитировать конспирологическими версиями и сомнительными интерпретациями, вывернуть наизнанку, переврать и переписать. Превратить патриотизм в русофобию, а русофобию – в патриотизм, подменив общественное мнение пропагандистскими клише.

В 1990-е пугали призраком коммунизма, списывая все проблемы на Советский Союз. Разговоры о вопиющем неравенстве, грабительской приватизации, обогащении «элиты» и экономическом кризисе заглушались криками: «Вы что, в совок хотите?» В 1990-е молились на «свободу», которой как фиговым листком прикрывали наготу. Голодные, но свободные. Развалили промышленность и науку, зато рабы не мы. В нулевые пугали «лихими 90-ми», списывая все проблемы на ельцинскую эпоху. Разговоры о вопиющем неравенстве, политическом кризисе и огромных доходах на нефть, оседающих на банковских счетах «элиты», заглушались криками «Вы что, в 90-е хотите?» В нулевые молились на «стабильность». В нищете, но при стабильности. Страна в руинах, зато нефть по сто долларов.

Сегодня пришло время «патриотизма».

Тех, кто выжил в 90-е, не запугаешь ни советским прошлым, ни самими 90-ми. «Свободой» все уже сыты по горло, а «стабильность» пошла ко дну. Вот и достали из пропагандистской кладовки проверенные столетиями страшилки: бояре хотят царя извести, масоны плетут заговоры, англичанка гадит, а бунтуют жиды и студенты. Униженное положение требует психологической компенсации: маленький человек стремится стать частью большого коллектива, бесправный гражданин готов утешаться величием страны, пусть даже мнимым. Кремлевские пропагандисты сыграли на комплексе национальной неполноценности, культурных традициях и предрассудках, объявив патриотизм национальной идеей, а противостояние с миром – политическим вектором. А какой русский не любит искать мировые заговоры?

Ущемление личной свободы и всеобщая нищета теперь оправдываются высокими целями, достижение которых основывается на долге, коллективной ответственности и страхе, персонифицированном в лидере. Бесправные? Зато великие. Нищие? Зато на танках. Президентские речи и ноты МИДа пародируют выступления советских политиков эпохи «холодной войны», СМИ пестрят материалами о русофобской истерике и врагах России. Соперничество Запада и СССР было соперничеством двух сверхдержав, противостоянием систем, идеологий, альтернатив общественного развития. А в чем соперничество России и мира? За что ненавидит ее Запад, если она сегодня как никогда его «кривое зеркало»? Ответ можно найти в статьях идеологов патриотизма: нас ненавидят за то, что мы русские, а Россию – за то, что у нее особый путь. Вот только куда ведет этот путь, никто не знает. Потому что за игрой в «войнушку» – стремление сохранить существующий статус-кво, оставить как есть, не мочить и не трогать, удержавшись у власти до последнего. Нельзя же в здравом уме и твердой памяти верить, что риторика может стать политическим вектором государства?

Показной патриотизм сводится к демагогии и демонстрации: интересы нации – ничто, имидж – все. Слово-то важнее дела, особенно если дело сделано по-тихому, а слово услышали миллионы. Потемкинские деревни строятся теперь для народа, пряча за ура-патриотическим фасадом имперские развалины. Что изменилось за последние 18 лет, за которые «свобода» передала эстафету «стабильности», а та, в свою очередь, «патриотизму»? Ничего. Банки, заводы и госкорпорации в тех же руках, что и прежде, президентское кресло и правительственные должности тоже. Рейтинг Форбс, политическая элита, медийные лица – без изменений. Ни реформ, ни преобразований, ни идей.

Патриотизм – это преданность и любовь к своему отечеству, к своему народу. А пропагандисты подменяют понятия, внушая, будто это лояльность к правящей элите. Поддерживаешь власть – патриот. Не поддерживаешь – предатель. Мечтаешь о благополучной стране – американский агент. Наживаешься на ее неблагополучии – национальный герой. Логично же! И главное – удобно. Не нужно тратить время на дискуссию с оппозицией и недовольными ситуацией в стране, ведь на каждый критический довод есть свой ярлык. Ругаешь правительство – ненавидишь Россию. Бьешь тревогу о том, что 30 миллионов живут за чертой бедности, а дальше будет только хуже – тиражируешь «чернуху» в угоду врагам. Возмущаешься, что записные патриоты вывезли семьи за рубеж, а дети чиновников и силовиков делят между собой госконтракты и беспроцентные кредиты? Что политики, призывающие затянуть пояса в кризис, владеют особняками, лондонскими квартирами и яхтами размером с пятиэтажную хрущевку, а топ-менеджеры госкомпаний получают в час больше, чем учителя и медики за месяц? Значит, цитируешь антикоррупционные расследования, проплаченные госдепом. Если так ведут себя предатели, то как стать патриотом? Молиться на нефтяные котировки и снятие санкций? Закрывать глаза на нищету и вырождение нации? Поддерживать правительство, которое и понятия не имеет, как вывести страну из кризиса? Верить, что гадит англичанка, а бунтуют жиды и студенты?

Сегодня декларативный патриотизм – это не то, чтобы гарантированный пропуск в «элиту», но обязательное условие любой деятельности. Политики, разрешенные оппозиционеры, журналисты, гости телеэфиров, деятели культуры и искусства, директора государственных учреждений, получатели грантов и стипендий, кандидаты на руководящие посты – все они соревнуются между собой в первую очередь в лояльности и славословии. А власть привечает самых лояльных и сладкоголосых. Причем все так самозабвенно играют роль радетелей за судьбу отечества, что и сами начинают в это верить. Психологически вполне объяснимо. Трудно ведь жить, осознавая, что ты паяц и подлец. Гораздо приятнее быть пламенным патриотом – ну, хотя бы на словах.

Как религия без веры становится карикатурным обрядоверием, так и патриотизм без любви к родине превращается в лубочный фарс. Раньше мы смеялись над развесистой клюквой в зарубежных фильмах о России. А теперь эту клюкву в промышленных масштабах производят у нас. Водка, и матрешка, лапти, танки и балалайки, медведи, искандеры, мафиози, святоши и старцы – иногда кажется, что православно-патриотические культрегеры издеваются, пародируя русское искусство. И всюду: ба, знакомые всё лица! Песенники, писавшие «Люби меня, снимай трусы», теперь рифмуют «Русь» и «молюсь», танцовщицы пляшут с голым задом, но уже в национальных костюмах, эстрадные пошляки надели такие огромные кресты, чтобы были видны даже зрителям с последнего ряда, а публицисты из полемистов переквалифицировались в пропагандистов.

Нувориши тоже с удовольствием перенимают стиль a la russ. Строят дворцы с наличниками, красят яхты в триколор, вешают в красном углу иконы и портреты президента, приправляют речь напыщенными словами о любви к родине и устраивают на Лазурном Берегу русские вечеринки, где на столах обязательно присутствуют vatrushka и pirojok. Послушаешь разговоры на Рублевке – и кажется, нет больших патриотов, чем олигархи и их содержанки. «Месяц провела на Багамах, убедилась, что Крым лучше». «Жила всё лето в Ницце, истосковалась по родной столице». «Получила от батюшки благословение, чтобы рожать в Майами». «В лондонском баре пели в караоке «Катюшу». Смешно? Если бы не было так грустно. Когда-то символами русской культуры для мира были Толстой, Чайковский, Шагал и Тарковский. А теперь это Путин на майках и олигархи на фоне церковных куполов. Я вижу в этом трагедию. Я недостаточно патриотична?

Мы все по уши в пропаганде, и народ, и власть, которая уже не понимает, где правда, а где ею же выдуманная ложь. Экономика в крутом пике, и кризис сам собой не рассосется, сколько себя ни славословь. Особый путь России сейчас лежит в пропасть, но никто не слышит сигнал тревоги, заглушаемый ура-патриотическим хором. А ведь «православием, самодержавием и народностью» сыт не будешь. И история однажды нам это уже продемонстрировала. Во время правления Николая II царский двор также купался в славословии придворных писателей и льстивых, недалеких политиков. Когда царя попытались предупредить о грядущей катастрофе, он показал тучную пачку писем от черносотенцев: «Это неверно. У меня ведь тоже есть своя осведомленность. Вот выражения народных чувств, мною ежедневно получаемые: в них высказывается любовь к царю». Вскоре после этого разговора случилась Февральская революция. Для «патриотов» того времени она была полной неожиданностью.

Елизавета Александрова-Зорина
«Московский комсомолец»