Приглашение на казнь

Иногда для бунта и жестких решений нужен просто повод. И тогда этот повод становится спичкой. В Саратове какой-то безумный мужик убил 9-летнего ребенка. Три тысячи волонтеров искали девочку, весь город переживал. А потом сотни людей требовали выдать убийцу. И вот здесь история пошла сразу по нескольким сюжетам.

Сюжет первый. Это собственно народный сход и требование выдать злодея. Это тихий вроде бы губернский Саратов. Убийца – не приезжий и не гастарбайтер – именно эти триггеры обычно дают старт волнениям в подобных ситуациях, а здесь ничего такого нет.

Люди хотят устроить самосуд – потому что в обычный суд они не верят! Распространяется слух, что убийцу переодели в полицейскую форму, чтобы спасти и толпа охотно в это верит, блокирует машину и требует выдать негодяя. Недоверие к полиции, суду, способности добиться справедливости толкает людей на первобытные формы правосудия.

Сюжет второй – личность убийцы. Михаил Туватин уже сидел за изнасилование и грабеж. И получил за это 6,5 лет. Отсидел и вышел. Не хочется рассуждать о воспитательной функции тюрем и колоний – никого там не перевоспитывают, а число рецидивистов только растет. Но я обращаю ваше внимание на срок. 6,5 лет за совокупное тяжелое преступление. А ведь буквально на той неделе в Ростове точно такие же сроки дали двум активистам за пикеты. Ян Сидоров и Влад Мордасов требовали отправить в отставку правительство и поддерживали ростовских погорельцев, и это было признано экстремизмом, а стояние с плакатами в пикете точно уравняли с изнасилованием и грабежом.

Какие реакции это может вызвать в обществе? Когда оппозиционеры понимают, что их деятельность приравнена не просто к экстремизму, но и к насилию и грабежу. Когда вообще никак не связанные с политикой люди понимают, что за насилие и грабеж человек получает всего-то 6,5 лет и преспокойно выходит на свободу, совершая еще более тяжелое преступление. Отчего же не пойти на самосуд?

Третий сюжет – мгновенно и как-то подозрительно скоординированно отреагировавшие депутаты, омбудсмены и прочие деятели, заговорившие о смертной казни. Дума даже опрос по-быстрому провела и выяснила, что подавляющее большинство поддерживают казнь для педофилов, маньяков и т.п.

Думцы в своем репертуаре. Ничего, кроме репрессивных законов и идей они предложить не могут. А на сложные вопросы у них всегда готовы максимально простые примитивные ответы. Апелляция к общественному мнению – высшая форма популизма в этом случае, потому что обычно люди в таких эмоциональных ситуациях реагируют так же эмоционально, не вникают в суть проблемы, не изучают никакую статистику и психологию.

Убийца? Повесить! Маньяк? Расстрелять! Насильник? Четвертовать!

В принципе, дай волю гражданам, они бы любого преступника казнили вне зависимости от содеянного. У нас страна с тысячелетними кровавыми традициями, а народ на расправу скор.

Я всегда, когда речь заходит о смертной казни, вспоминаю дело Чикатило – вспомню его и теперь. Потому что это самый яркий случай и самый жуткий маньяк, ставший нарицательным. В ходе расследования убийства 9-летней, к слову, девочки, был пойман и казнен Александр Кравченко. А спустя время оказалось, что вменяемого ему преступления он не совершал. Кравченко был далеко не ангелом и на его совести были злодейства. Но не это! Приговор впоследствии отменили, но Кравченко уже был на том свете.

Как исправить судебную ошибку, если человек уже казнен? И кто может гарантировать в нашей стране, что ошибки не будет? При мизерном проценте оправдательных приговоров, при огромном проценте липовых дел! Даже в Саратове сперва людям показали фото совсем другого человека и говорили, что вот он – убийца! Хорошо, что быстро поправились, но кто-то успел увидеть это лицо и запомнить.

Что говорить, если даже в развитой американской системе правосудия, где при этом присутствует смертная казнь, по статистике, официально доказано, что один из двадцати пяти казненных был казнен напрасно! А главное, сама по себе смертная казнь никак не влияет ни на сокращение преступности, ни на снижение градуса насилия. Тут уже примером служит Китай, где казнят много, а список расстрельных статей обширен. Но даже в Китае в последние годы все-таки пошли на гуманизацию законодательства, а смертные приговоры стали постепенно заменять пожизненными сроками или даже просто длительным заключением.

В России совершаются тысячи преступлений разной степени жуткости – в том числе и против детей. Саратовское дело – еще далеко на самое ужасное! Если мораторий будет отменен, то мы должны понимать, что убийство этой девочки просто используется как повод для максимального ужесточения законодательства. Ведь введение смертной казни неизбежно приведет к увеличению сроков по другим статьям и расширению составов, за которые будут наказывать.

Антон Орех
«МБХ-медиа»