Мысли на смертном одре

Продолжение. Начало в №№13, 14.

Шолбан мучительно вслушивался в затихающие шорохи, наконец-то эта стерва ушла. Вдруг у него всё внутри похолодело, он заметался мыслями – замкнула она или оставила дверь, как вчера, открытой? Паника стала подниматься от пустого желудка, подкатила к горлу, и его снова стошнило, но это была горькая вода со слюною пополам, желудок был пуст, его не кормили вторые сутки. Голодная судорога резко скрутила кишки, и он медленно стал впадать в забытье, голова закружилась и перед глазами появилась белая пелена. Сейчас, сейчас начнётся, вяло подумал он, сейчас...

Он хотел, чтобы сейчас в этом полуобморочном состоянии появились хоть какие-нибудь приятные видения из прошлого, но не получалось. На этот раз никак не получалось вызвать приятные воспоминания, перед ним очень отчётливо стояло лицо Аяны. Она гримасничала, ковыряла в зубах спичкой, потом острым концом этой спички тыкала ему в глаз. Шолбан жалобно и капризно захныкал. Ему стало легко и тепло, как в детстве, ну и пусть, подумал он, пусть он будет в луже мочи, зато хоть часть ночи проведёт в тепле. И теперь на самом деле приятные видения окутали его и начали раскачивать его мокрую лежанку.

Он стоял, широко расставив ноги, и покачивался с пятки на носок, просторный кабинет ярко заливало солнце, и он знал, что сейчас секретарша принесёт обед. Родная сестра жены была поставлена ему соглядатаем в должности главного специалиста, а проще – секретаршей в приёмной. Была бестолкова и суетлива, неряшлива, как все женщины из того рода, откуда он взял себе жену. Сёстры до омерзения были похожи друг на друга, крикливы и суетливы, жадны и драчливы. Но жену он мог месяцами не видеть, а его сестру-секретаршу должен был терпеть. Хотя она уже давно ничего не докладывала про него, молчала про Аяну, про Долаану, про кадровичку, про студентку-активистку из «Молодой России», про бухгалтершу, про всех она молчала с тех пор, как её избили парни из ЧОПа его старшего брата.

Да, собственно, парни-то не очень и старались, в основном насиловал и бил Юлик. Дело было в огромном гараже, где ЧОПовцы Юлика на машинах меняли номера. Юлик знал, что Шолбан любил наблюдать за тем, как Юлик «воспитывал» свою армию, как бил их, если это были мужики, как лично насиловал, если это были женщины. Воспитательные мероприятия имели свою давнюю историю, начались они ещё с тех пор, с 90-х, когда Шолбан и Юлик были простыми депутатами и на двоих вели семейный бизнес, держали ресторан «Енисей». Шолбан не доверял Юлику и единолично принимал дневную выручку по ночам, а ночную – по утрам. В подвале ресторана была оборудована пыточная комната, в которой содержались проворовавшиеся официантки, провинившиеся охранники и водители.

Официанток лично сам Юлик назначал проворовавшимися, и лично сам проводил воспитательные беседы с глазу на глаз, мог неделями держать девчонок в подвале. Некоторые потом исчезали, никто их не видел, но никто и не решался спрашивать, что с ними стало, где они? Правда, один раз родной брат одной из девчонок приходил и настойчиво допытывался у всех, когда она уволилась, где она может сейчас работать? Но потом, через три месяца в ресторане шушукались, что нашли этого настойчивого брата пропавшей официантки мёртвым за городом, собаки обглодали лицо и похоронили его, как неопознанный труп.

О, какое это было прекрасное время, как молоды они были, как дерзко себя вели – никого не боялись. Вдруг громкий стук больно резанул по ушам и Шолбан очнулся. Что это? Нет, всё тихо. Тихо и темно. Почему эта стерва со спичками в кармане выключает свет, оставляя его одного до утра в кромешной тьме? Не слышно ни шагов, ни шорохов, всё глухо.

Шолбан усиленно стал думать, о чём это он так приятно вспоминал? Вкусный запах обеда на подносе секретарши – сестры жены, гараж, он сидит в большом гараже и через затемнённые стёкла джипа наблюдает, как Юлик бьёт голую секретаршу, бьёт не сильно, но она визжит и молит о пощаде, извиваясь толстым телом на цементном полу? Нет, нет, эти видения были раньше, а чуть позже, а-а, да-да-да, пыточная комната в их семейном ресторане «Енисей», ну-ка, ну-ка, как тогда Юлик воспитывал официанток? О-о, это было здорово! Шолбан всегда поудобнее садился в соседней комнате перед зеркальной стеной и мог часами наблюдать за действиями Юлика. Братец, конечно, был подлец ещё тот, но как бывший армейский политрук всегда был на высоте!

Шолбан глянул вниз и у него закружилась голова, снова стало мутиться сознание, снова затошнило, как тогда – в самолёте у Шефа... М-м-м-м-м замычал Шолбан, отгоняя воспоминания о Шефе. Тогда Шеф орал на него, больно прижимая голову Шолбана к иллюминатору одной рукой, а второй – кулаком ударяя в затылок: выкину сейчас тебя к чёртовой матери с этой высоты! Шолбан знал, что нельзя сопротивляться, знал, что в знак покорности и согласия он должен был моргнуть два раза сначала одним глазом, потом – другим.

А. Эртине
Продолжение следует.