Людмила Нарусова: «Дотационность республики определяется её изоляцией»

В. Ворсобин: И гость в студии у нас Людмила Нарусова, член комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, президент Фонда Анатолия Собчака. В перерыве мы с Людмилой Борисовной поспорили, что такое оппозиционный политик? Я хотел назвать Людмилу Борисовну одним из оппозиционных, ну, какой у нас Сенат есть, среди наших сенаторов Людмила Борисовна выделяется своей критичностью, колючестью. Здравствуйте, Людмила Борисовна.

Л. Нарусова: Здравствуйте. Вы мне уже ярлыков понаклеили, что мне теперь? Оправдываться?

В. Ворсобин: У нас целый час впереди. Конечно, начнем с Казани. Это страшная трагедия, которая там случилась.

Л. Нарусова: Начнем с соболезнований. Вы, наверное, это уже делали в эфире, я – нет. Глубочайшие соболезнования и родным, и друзьям, в общем, всем нам. Потому что эта трагедия всех повергла в шок. Кстати, вы информационщик, сидите в эфире. Я не столь пристально наблюдаю. А почему никто, я не слышала, во всяком случае, чтобы звучало слово «теракт»? Вы слышали по отношению к Казани?

В. Ворсобин: Очень редко. Было что-то, но да.

Л. Нарусова: От официальных лиц я этого не слышала. Вот...

В. Ворсобин: А с чем это связано, как вы думаете?

Л. Нарусова: Может, нужно для отчетности сказать, что у нас нет терактов? Хотя буквально вчера слышала по телевидению о том, что в Крыму ФСБ предотвратило теракт. Преступник собирался взорвать школу. Никакой конкретики, где и какая школа. Но слово «предотвратила теракт» было. А когда он произошел, это почему-то так не называют. Может, это связано с тем, что у нас их не должно быть?

В. Ворсобин: Мне кажется, есть некая отчетность, план в месяц. Выполнили план в месяц.

Л. Нарусова: Столько-то предотвратили. А сколько произошло?

В. Ворсобин: Людмила Борисовна, вы достаточно колко заявили, причем, уколов Росгвардию, что вместо того, цитирую, чтобы тратить огромные деньги на Росгвардию, которая разгоняет митинги, достаточно в каждом регионе организовать патрулирование Росгвардии школ. И запрещать работу школы, если там нет охраны.

Л. Нарусова: А почему это колко? Это норма.

В. Ворсобин: Вы насчет митингов, что Росгвардия занимается не тем, чем должна. Я так понял.

Л. Нарусова: Нет. Вы понимаете, имеется в виду, а мы все видели картинки разгонов митинга совершенно неадекватные жестокостью, и сколько там было росгвардейцев. То есть, сила несметная. Средства, которые на Росгвардию выделяются, тоже несметные. Поэтому возникает вопрос. Если Росгвардия изначально создана как охраняющая благополучие и безопасность граждан, а не только органов власти, прежде всего, граждан, то значит, она должна именно эти функции выполнять. Поэтому у меня возникла эта мысль, тем более, когда я услышала, что этот террорист в Казани открыто, минут десять шел до школы с этим помповым ружьем, которое в кармане не спрятать. Его видели. Значит, камеры, которые были установлены для нашей безопасности, как нам объясняют, они это все фиксировали. Почему в Москве или в Петербурге камеры фиксируют все: распознавание лиц, в течение суток находят людей, которые шли на митинги, а тут почему-то за этими камерами никто не следил. Поэтому у меня и возник такой вопрос.

Кроме того, уже по той информации, которая на сегодня прошла, открытой информации, я поняла, что в школе уже три года не было охраны. Не было ЧОПа. То, что предусматривается нормами безопасности. По периметру, охрана, калитка, ворота в школы.

В. Ворсобин: Денег нет. Говорили, что на охрану нет денег.

Л. Нарусова: Давайте и сопоставим, сколько денег тратится на разгоны мирных митингов, где люди без оружия просто идут по улицам. И здесь, когда преступник с оружием идет по улице. Видеокамеры это фиксируют. И он беспрепятственно заходит в школу.

Про деньги хочу сказать немного позже. Но, вы знаете, что меня поражает? Наше беспамятство. Я хорошо помню Беслан. И ту трагедию. И, знаете, с точностью прямо вот точь-в-точь представители силовых структур, представители правительства, хотя все поменялись, все говорили о том, что этот урок мы никогда не забудем, что школы надо охранять как государственные объекты. В школах самое ценное, что у нас есть – это наши дети, это наше будущее. И что? Мы забыли уже Беслан? Мы забыли керченского стрелка совсем недавно? Опять эти же мантры просто повторяются – усилить контроль за оборотом оружия гражданского. Кстати, после Керчи президент дал поручение Росгвардии разработать закон о ужесточении оборота оружия. И к чести сказать, надо быть объективным, Росгвардия такой закон разработала. Где освидетельствование психологическое, психиатрическое не раз в пять лет, а раз в год, потому что пять лет – это очень много. И ряд других. Но почему-то его сочли слишком жестоким. И вот мы получили. То есть, прямое невыполнение указания президента.

И сегодня мы снова слышим, что президент опять дает такое же указание. И я не исключаю, что это упадет в вату, будет опять как-то сделано так, что вроде бы выполнили, но не везде и не всегда.

В. Ворсобин: Людмила Борисовна, из ваших слов, что такие приоритеты у государства. То есть, если митинги, то оно нагоняет много омоновцев, хватает сил и денег.

Л. Нарусова: Конечно.

В. Ворсобин: Если дети...

Л. Нарусова: И распознание по камерам, камеры работают.

В. Ворсобин: Если дети и школы, почему-то деньги тут же заканчиваются.

Л. Нарусова: Дело не только в этом. Понимаете, вот есть приоритет – это наше будущее, это наши дети. Это звучит во всех докладах, посланиях и так далее. Ну, так это должно заключаться не только в том, чтобы десять тысяч отдать, чтобы собрать ребенку рюкзак в школу. Это должно заключаться в не одноразовых акциях, показывающих, что мы заботимся о детях. Главное – это национальная безопасность. Это должно быть основным моментом. И на это деньги у нас не тратятся, на национальную безопасность.

Скажите, кощунственно, наверное, это говорить, но вот этим несчастным казанским детям расстрелянным все равно, погибли они от пули убийцы или от натовской ракеты? Наверное, не все равно. И трагедия от этого не меньше для их родителей. Так почему же, чтобы защитить нас от гипотетических, а может, и реальных натовских ракет тратятся огромные деньги на «Искандеры», на танки «Армата», а на то, чтобы металлоискатель в каждой школе поставить, на это денег нет. Наверное, одна цена стоимости «Искандера» равнялась бы тому, чтобы обеспечить все школы вооруженной охраной и металлоискателями. Я думаю, что да, мы просто не знаем эти цифры, военные цифры. Но догадываюсь, что это адекватно было бы. Так вот это и есть национальная безопасность. А не только пугать, что натовские ракеты на нас упадут. Может, упадут, может, не упадут, а вот убийцы, они уже ходят тут.

[...]

В. Ворсобин: Один из самых популярных вопросов от наших слушателей: как вы попали в Сенат? Я был в Туве. Очень популярное мнение, которое я слышал не раз, «что касается сенатора Людмилы Нарусовой, то она к Туве не имеет никакого отношения, никаких заслуг перед нашей республикой у нее нет». Это говорит правозащитница Оюмаа Донгак. «Ее сенаторство от Тувы – это всего лишь дань уважения и памяти со стороны президента Владимира Путина перед Анатолием Собчаком, под руководством которого он работал. Почему он выбрал именно Туву? Потому что регион высокодотационный, зависимый, к тому же руководители Тувы безвольны. Приказы Кремля для них – закон. Беспрекословно выполняются, если даже это во вред республике».

Л. Нарусова: Не знаю, почему Донгак называет себя правозащитницей. Если это, действительно, так, то она должна знать историю, буквально случившуюся полгода назад, когда одного тувинца в колонии пытали, он даже не мог нанять себе адвоката. И я на личные средства наняла ему адвоката и добилась того, что дело о пытках в иркутской колонии было возбуждено. И сейчас ведется следствие. Он оказался в больнице в результате пыток, ему сделали сложную операцию. Это как раз дело правозащитников. Поэтому то, что ей это неведомо, говорит о ее правозащитной деятельности. Кроме того, это не единственный случай, и многодетным матерям, и талантливым детям, которых я поддерживала, это все...

В. Ворсобин: Но вопрос при этом остается. Как вы стали сенатором?

Л. Нарусова: Объясняю.

В. Ворсобин: И почему вы не появляетесь в Туве? Вы там вошли уже в легенды и в эпос.

Л. Нарусова: Знаете, что, недавно я получила от одной из журналисток в Туве текст о том, что в связи с изменением руководства, старое руководство отстранено, вы так много сделали для Тувы, что, может быть, вы станете председателем правительства Тувы. Вот даже такая экзотическая идея.

Как появилась? Объясняю. В своей прошлой жизни, когда я работала доцентом в институте, тогда были целевые курсы – северные. У меня в группе на протяжении многих лет были тувинцы. Они закончили вуз, уехали, многие стали там министрами, заняли различные должности. Когда возникла ситуация, что им нужен был сильный лоббист, потому что, действительно, регион нищий, лоббист, который мог бы лоббировать многие вопросы для Тувы, они и предложили мне. Это был еще прошлый председатель правительства Ооржак.

В. Ворсобин: В 2002 году вы были сенатором от Тувы.

Л. Нарусова: Да. Для меня это было неожиданно. Я, честно говоря, не собиралась заниматься больше политической деятельностью после смерти мужа. Но вот для меня это был шанс...

В. Ворсобин: То есть Путин ни при чем?

Л. Нарусова: Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.

В. Ворсобин: Даже посчитали, что из восьми лет вы были где-то 7-8 раз в Туве.

Л. Нарусова: Это можно считать.

В. Ворсобин: А когда говорят про нерадивых сенаторов, в плане приезда в регион, то уж, простите, часто вспоминают вашу фамилию. Возможно, вы много работаете в Москве.

Л. Нарусова: Дело не в этом. Дело в том, что забывают, что сейчас существует такая вещь как скайп. И я каждую неделю веду прием людей по скайпу. Тем более, в пандемию это было вообще невозможно – ездить. На мой взгляд, это чистая формальность. Да, я бываю, я прохожу, я смотрю болевые точки и проблемы, недостроенный дом, отсутствие жилья для детей-сирот. Но эти проблемы решаю отсюда, из Москвы. Общение с гражданами, которые этого хотят и у которых есть вопросы, я веду по скайпу. Кстати сказать, труднодоступность Тувы тоже очень важный вопрос. Именно я с самого начала, уже много лет лоббирую строительство железной дороги для Тувы.

[...]

В. Ворсобин: «Когда железную дорогу в Туве построят?» – пишет наш слушатель.

Л. Нарусова: Значит, вы знаете, что я к этому имею прямое отношение. Потому что дотационность республики определяется ее изоляцией. Это труднодоступно. Самолеты зимой вообще не летают. Да и навигация там еще недостаточно хорошо построена.

В. Ворсобин: Железную дорогу строят лет двадцать?

Л. Нарусова: В 2007 году президент подписал указ о строительстве, похвастаюсь, с моей подачи, я это пролоббировала. Но все время находятся какие-то причины, по которым нужно сделать еще одну скоростную дорогу в мой любимый Петербург родной, хотя «Сапсаны» и так часто ходят. А почему-то до Тувы дело не доходит.

В. Ворсобин: Владимира Путина я понимаю. Психология.

Л. Нарусова: Нет, психологии я не вижу здесь. Есть «Сапсан», быстро ездит, часто. Я сама пользуюсь этим постоянно. Но в Петербург. Теперь вот будет еще скоростная...

В. Ворсобин: Тува, Кызыл, это, по-моему, единственный регион в России, который не связан ни авиасообщением, ни железнодорожным сообщением.

Л. Нарусова: В том-то и дело.

В. Ворсобин: У вас там непаханое поле для работы.

Л. Нарусова: Поэтому и пашу.

В. Ворсобин: Бог в помощь вам.

Л. Нарусова: И уверяю вас, никто, кроме меня, так пахать там не сможет.

В. Ворсобин: Я надеюсь, эти слова будут известны в Туве. И люди там успокоятся.

Л. Нарусова: Те, кто знает, это знает. Но злопыхатели есть всегда.

Радио «Комсомольская правда»