Когда же в тувинском следствии наведут порядок?

Я уже не раз останавливался на проблеме права чиновников распоряжаться репрессиями. Выглядит это просто: если кому-то во власти надо, чтобы какой-либо гражданин попал под молот уголовного преследования, то услужливая правоохранительная система без промедления исполнит заказ. И вряд ли что спасёт человека, кроме вмешательства другого чиновника рангом выше.

ТРАДИЦИИ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ РЕПРЕССИЙ

При Сталине во время массовых репрессий 30-х годов было такое поветрие: жаловаться всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину. Иногда помогало. Правда, крайне редко. Даже в случаях, когда в отношении репрессированного не имелось даже косвенных доказательств вины. Ну, к примеру, криминальное событие произошло в Москве, а подвергнутый репрессии в это время находился где-то на Сахалине. О таких случаях благотворного вмешательства «дедушки Калинина» молва расходилась мгновенно и давала «круги», охватывая большие массы народа. Но, как известно, в 1953 году наш вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин скончался при невыясненных обстоятельствах, а главного организатора репрессий палача Лаврентия Павловича Берию вскоре расстреляли как иностранного шпиона. Впрочем, не его одного – так уничтожали и многих других исполнителей преступных приказов.

Сейчас, слава богу, в России не тридцатые годы. Хотя время оттепелью тоже не назовёшь, но смертная казнь не применяется. Впрочем, утешение так себе. К примеру, известный общественный деятель Кара-Мурза (признан российскими властями иностранным агентом), уличённый в том, что при виде полицейских он изменил траекторию движения, «схлопотал» 15 суток административного ареста. А пока текли эти 15 суток, ему «натянули» статью за государственную измену. И впаяли аж 25 лет строгого режима. Так что от Сталина и Берии мы в принципе ушли не так далеко.

Самый близкий пример: наш сосед из Хакасии гл. редактор газеты «Новый Фокус» Михаил Афанасьев был приговорён Абаканским городским судом к 5 годам и 6 месяцам колонии за публикацию об 11 хакасских омоновцах, отказавшихся ехать воевать в Украину. Журналисту по вменяемой ему несуществующей на тот момент статье 207.3 УК РФ о «фейках» про армию «с использованием служебного положения» грозило до 10 лет лишения свободы. Прокурор попался либеральный и настаивал «всего» на 6 годах колонии. Суд также на всякий случай запретил Афанасьеву заниматься журналистской, редакторской и даже издательской деятельностью в течение 2,5 лет после освобождения из колонии. «Новый фокус», по словам адвоката, после ареста Афанасьева фактически уничтожен. Компания, учредившая издание, единственным владельцем которой был журналист, ликвидирована решением суда по иску налоговой инспекции: подавать отчётность, находясь в СИЗО Афанасьев не мог. Деятельность издания прекращена, сотрудников в нём не осталось.

В статье Афанасьева говорилось о том, почему 11 росгвардейцев из Хакасии отказались ехать воевать в Украину. Сам факт отказа не может подвергаться сомнению, так как минимум девять бойцов хакасского ОМОНа были за это уволены и в июле прошлого года обжаловали своё увольнение. Они подали иски в Верховный суд Хакасии о восстановлении на службе. В уголовном деле имеются соответствующие документы, это доказывающие. Но, попав под маховик криминального преследования, журналист был обречён. Суд откровенно «спасовал» перед прокуратурой и выписал требуемый вердикт. Хоть и с меньшим сроком. Приговор обжалован. Будем ждать итогов рассмотрения апелляции. Но никакого оптимизма это почему-то не вызывает.

РЕПРЕССИВНЫЙ АППАРАТ НА СЛУЖБЕ ОТДЕЛЬНОГО ЧИНОВНИКА

Однако обратим внимание на деятельность правоохранителей Тувы. Если кто-то думает, что у нас в следствии и прокуратуре окопались матёрые гуманисты, тот сильно ошибается. Приведу один небольшой пример. В Кызылском городском суде рассматривается уголовное дело, возбуждённое в отношении директора ООО «Агрохолдинг Заря» (далее – Агрохолдинг), который, по версии прокурора Боровкова, пытался мошенническим путём похитить у находящегося на стадии банкротства ГУП «Птицефабрика Енисейская» (далее – ГУП) более 15 млн. рублей под видом выполнения работ по восстановлению системы теплоснабжения птицефабрики.

Предыстория этого «преступления» такова. ГУП находился в банкротстве, поскольку его попросту разворовали. Глава республики подыскал хозяйственника, который согласился восстановить деятельность птицефабрики. Высокие стороны договорились, что Агрохолдинг за свой счёт восстановит деятельность птицефабрики, а затраты по ремонту и восстановлению будут включены в реестр кредиторов и вернутся в Агрохолдинг тогда, когда деятельность предприятия будет полностью восстановлена. Кроме того, глава Кара-оол пообещал, что правительство будет субсидировать птицеводство, покрывая часть затрат на оплату электроэнергии, приобретение птенцов и кормов.

Как словом, так и делом. Уже через год птицефабрика возобновила свою работу и успешно выдала на-гора 11 млн. штук яиц. Столько, сколько не производила ранее. В соответствии с договорённостью Минсельхоз выдал Агрохолдингу субсидию в размере 32 млн. рублей на закуп птенцов и кормов. Затраты Агрохолдинга на том этапе на ремонт системы отопления птицефабрики составили 27 млн. рублей, которые решением арбитражного суда были включены в кредиторскую задолженность ГУПа.

Ничто не предвещало беды, пока Кара-оол не решил, что Василий Оюн – глава семьи, взявшейся восстанавливать единственное в республике предприятие птицеводства, недостаточно щедро проявляет лояльность лично ему. После приватной беседы Кара-оола с прокурором республики Боровковым ситуация вокруг птицефабрики была «поставлена на уши». Прокурор с какого-то перепугу решил оспаривать право Агрохолдинга на получение субсидии для ведения птицеводства. Хотя в России, как и в большинстве стран мира, птицеводство субсидируется. Он подал в арбитражный суд соответствующий иск, требуя признать сделку по предоставлению субсидии недействительной. А потому взыскать с Агрохолдинга необоснованно полученные 32 млн. рублей.

Но на этом Боровков не остановился. Тут же, как по команде, следователь СУ СКР РФ Монгуш А.Н. возбудил уголовное дело по ст. 286 УК РФ в отношении министра сельского хозяйства Тувы Эртине Данзы-Белека. Министра обвинили в превышении полномочий при выделении субсидии Агрохолдингу.

Но проблема оказалась в том, что СКР – это совсем не то, что МВД. Там, как правило, принимают решения, опираясь на доказательства. А доказательств вины министра не было. К тому же арбитражный суд отказал прокурору Боровкову в признании договора о предоставлении субсидии Агрохолдингу недействительным и взыскании 32 млн. рублей субсидии. В общем, попытка прокурора Боровкова облыжно обвинить министра и взыскать с Оюна 32 млн. рублей с треском провалилась. Более того, суд взыскал с казны Российской Федерации в пользу Агрохолдинга почти 600 тыс. рублей судебных расходов.

РАДИ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАКАЗА – НАПЛЕВАТЬ НА ЗАКОН?

Однако Прокурор Боровков – это вам не какая-нибудь профурсетка. И возможностей прессовать у него было предостаточно. Поэтому он даёт указание министру внутренних дел Тувы поискать «чего-нибудь такого» в деятельности теперь уже сына Оюна. «Искать» было поручено опытному следователю СУ при МВД Тувы Шаховой. Но она кривить душой не стала и вынесла отказной материал. Прокуратура это решение отменила. И так – трижды (!). Тогда нашли другого, более покладистого следователя – Салчака. И тот, по всей видимости, недолго думая и не особо вникая в суть дела, желание прокурора с готовностью исполнил: привлёк директора Агрохолдинга к уголовной ответственности.

А чтобы дело выглядело законоподобно, он воспользовался материалами уголовного дела, по которому пытались привлечь к уголовной ответственности министра сельского хозяйства Эртине Данзы-Белека. Вернее, не всеми материалами, а судебной строительно-технической экспертизой. Следователь Салчак поступил так: снял копии с материалов экспертизы, которые имелись в старом уголовном деле, и заменил их на копии. А оригиналы приобщил к новому уголовному делу. И на основании этой экспертизы, проведённой за 1,5 года до возбуждения уголовного дела в отношении Оюна, сформировали обвинение.

Как теперь выяснилось, в итоге это оказалось единственным доказательством вины директора. Но когда адвокаты А.Язев и А.Котовщиков в суде затребовали материалы уголовного дела, возбуждённого в отношении министра, из которого были взяты материалы по экспертизе, и сравнили их с документами, имеющимися в рассматриваемом уголовном деле, то выяснились удивительные обстоятельства. Оказалось, что оригиналы, имеющиеся в уголовном деле, возбуждённом против Оюна, не тождественны тем копиям, что остались в старом уголовном деле. Выяснилось, что, по крайней мере, одного листа из этого дела точно нет в старом деле.

Ну, скажете вы, бывает – не всё сняли, вот и получилось... Однако когда стали проверять нумерацию страниц оригиналов и копий шестого тома уголовного дела, имеющихся в старом деле, то выяснилось, что нумерация идёт сквозная – без пропусков. Тогда возникает вопрос: куда, почему и, главное, для чего подевался один лист документа при передаче материалов?

Но это – цветочки. В ходе рассмотрения дела в суде выяснилось, что сама экспертиза проводилась с грубым нарушением процессуального закона. К примеру, перед её проведением следователь направил письма-запросы в девять различных учреждений с предложением провести судебную строительно-техническую экспертизу. Одно учреждение – АНО «Судебный Эксперт» из Москвы дало согласие на проведение экспертизы. Семь учреждений уклонились от проведения экспертизы по разным причинам. И только одно – ООО «Центр оценки и аудита» на запрос следователя вообще никак не ответило. Как бы проигнорировало запрос следователя. Но что удивительно: в итоге следователь поручил проведение этой экспертизы именно той конторе, которая проигнорировала запрос следователя. И не ответила на него.

Вряд ли это совпадение случайное... Что уже навевает подозрения о том, что между следователем и экспертным учреждением существовала какая-то неформальная не процессуальная связь, которую вообще-то принято называть коррупционной.

Мало того: как выяснили адвокаты подсудимого, у экспертов Голощапова и Машукова, которым была поручена работа, даже не имелось допуска к проведению подобных экспертиз, поскольку они не проходили предусмотренные законом переаттестации. Кстати, допрошенные в суде, они поначалу перекладывали вину с себя на других, а затем прямо и чистосердечно признались в своих ошибках при проведении экспертизы. Некоторые они называли «опечатками», другие ляпы просто не могли объяснить.

УГОДНИЧЕСТВО ПРАВООХРАНИТЕЛЕЙ В УЩЕРБ КАЧЕСТВУ СЛЕДСТВИЯ

В настоящее время прокурор, защищаясь от обвинений защиты, пытается оправдаться, заявляя, что Оюн против проведения экспертизы этими экспертами не возражал. Да, верно, не возражал... А как он мог возражать, если он об этой экспертизе и слыхом не слыхивал, поскольку она проводилась за полтора года до возбуждения настоящего уголовного дела в отношении него? Он тогда вообще никаким фигурантом по тому делу не являлся.

Конечно, гособвинителя понять можно: этот откровенный личный персональный «косяк» зам. прокурора республики Монгуш О.Ю., подписавшей такое, скажем так, скоропалительное, необдуманное и откровенно необоснованное обвинительное заключение, которое может стоить ей карьеры, возник не случайно. Думается, когда дойдёт дело до разборок в отношении утвердившей липовое обвинительное заключение в отношении Оюна, основанное на фальсифицированных доказательствах, да ещё с грубым нарушением процессуальных норм, мало никому не покажется.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: если материалы из одного уголовного дела берут в другое уголовное дело, то копия и оригинал должны быть полностью идентичны и, безусловно, читаемы. Эта идентичность при проверке уголовного дела в прокуратуре должна быть дотошно изучена. Почему этого не сделала зам. прокурора республики Ольга Юрьевна Монгуш – большой вопрос. Видимо, кому-то очень не терпелось отправить это сырое уголовное дело в суд. А потому удивляться тому, что оригиналы и копии выделяемых документов отличаются количествами листов, у неё просто не было никакого желания. Да и, честно говоря, возникает серьёзное сомнение, что Ольга Юрьевна вообще это дело изучала. Просто кому-то было нужно возбудить уголовное дело в отношении сына Оюна, вот она, видимо, не глядя подписала обвинительное заключение.

У меня нет никаких соображений насчёт того, брал кто-то в прокуратуре на лапу за продвижение этого уголовного дела или совершал это из каких-то иных соображений. Но в любом случае странная заинтересованность прокурорских работников, продвигающих это откровенно сомнительное, шитое белыми нитками уголовное дело, просматривается. Думается, что ясность возникнет после того, как начнутся разбирательства вокруг сомнительной деятельности зам. прокурора, так неосмотрительно подмахнувшей обвинительное заключение по этому делу.

Часто возникает вопрос: отчего в Туве такое некачественное следствие, которое нередко (говорят, что чаще, чем в среднем по России) приводит к оправдательным приговорам? Кто виноват? А ответ прост. Нет качественного надзора за следствием, если прокуроры, такие как Боровков или Монгуш, подмахивают, не глядя, обвинительные заключения направо и налево, не пытаясь проявить твёрдость и тягу к законности, рассчитывая, что лояльный обвинению суд всё «переварит», «проглотит» и непременно вынесет «нужный» приговор. И потому в суд нередко попадает откровенный следственный брак, который «не лезет ни в какие ворота».

У нас хоть и тяжёлые времена, но всё же не 1937 год. А если у подсудимого крепкая хорошо организованная защита, то и откровенно «лепить горбатого» не всегда безопасно. Ни для кого не является секретом, что возможностей для защиты у В.М. Оюна как внутри республики, так и Первопрестольной достаточно, чтобы вывернуть наизнанку эту следственно-прокурорскую галиматью и раздать всем сёстрам по серьгам.

Мы будем и дальше отслеживать подобные резонансные уголовные дела. И обязательно поделимся своими находками с обществом.

Кондрат Пчёлкин