«Восстают люди не от нищеты, а от того, что их лишили перспективы»

Валерий Дмитриевич, «умное голосование» от Навального и Ко по схеме за любого, кроме «Единой России», 8 сентября состоялось?

– Самое лучшее доказательство того, что «умное голосование» состоялось, это то, что власть устроила в четверг 12 сентября. Обыски во всех штабах Навального по стране. Изъятие техники. Аресты банковских счётов. Власть фактические сработала на репутацию Навального и ФБК как самой действенной оппозиционной силы, чья тактическая задумка с «умным голосованием» оказалась эффективной. Однако некий реальный эффект «умное голосование» принесло только в Москве. Важный, в некоторых случаях ключевой, но не грандиозный.

Когда стало понятно, что 20 из 45 мест в Мосгордуме достались оппозиции, многие обыватели сказали, что принципиально же ничего не поменялось. «Единая Россия» как контролировала, так и контролирует парламент страны. Что изменилось в Москве, которую эти выборы поставили на уши еженедельными протестами?

– Поменялось очень многое. И это не вопрос контроля «Единой России» над столичным парламентом. В конечном счете, московская мэрия может попробовать договориться с частью коммунистов, прошедших Мосгордуму. Гораздо важнее символическое и психологическое воздействие. Учитывая ключевую роль Москвы в коммуникационном и символическом пространстве России, московские выборы способны оказать очень серьезное психологическое воздействие на страну. Плюс надо иметь в виду опережающую роль Москвы в политике. Мы видим зарождение тенденции, за которой будущее. Вроде бы власть могла удовлетвориться общей победой, ведь все губернаторы победили в первом туре, в отличие от прошлого года. Хотя вопрос, какой ценой они победили. Вы в Питере очень хорошо знаете цену этой победы в первом туре (смеётся). Полная дискредитация института выборов вообще. Тем не менее, власть боится. Она ощущает собственную слабость. Она ощущает, что её время уходит. Власть находится в нисходящем тренде. А оппозиция, в целом – в восходящем. Очень интересны ощущения, испытываемые частью высшей российской элиты. Хотя она знает, что на их стороне колоссальные ресурсы, в то же время нарастает ощущение, что время против них. Это приблизительно то же самое настроение, что я наблюдал во время общения с коммунистической элитой в 1990-1991 годах.

Тогда у нас ведь коммунистическая элита банально переобулась. Как сидели на своих местах, так и остались сидеть.

– Это произошло лишь с частью элиты. Я помню свои тогдашние беседы с высокопоставленными чиновниками и функционерами в Москве и не только. У них были колоссальные ресурсы, но на лицах у них была написана обречённость. И сейчас уровень тревоги среди реалистов и прагматиков в элите высок.

Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков в пятницу 13 сентября на вопрос, являются ли широкомасштабные обыски в штабах Алексея Навального следствием недовольства президента, ответил, что 12 сентября Путин «не был абсолютно расстроенным – ни в Ботлихе (куда он ездил на 20-летие успешного отражения атаки террористов местным ополчением – прим.ред.), ни в Сочи, общаясь с премьер-министром Израиля». В Кремле знают об этих следственных действиях, но у них «иная повестка дня», сказал Песков. Верхушке нынешней власти действительно это всё не интересно?

– Думаю, этот ответ Пескова вполне соответствует реальному положению вещей. Путина это всё не очень занимает. Он уверен, что ситуация находится под контролем. Его в этом уверяют. И он дал карт-бланш на то, чтобы окончательно её «докрутить». И он его дал отнюдь не 9 сентября, а ещё в конце июля-начале августа. Когда решался вопрос об отношении к начавшимся тогда московским протестам, к городскому политическому кризису. Победили, «жахнули», как сказал секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак, а теперь «докрутите» так, чтобы несистемная оппозиция не смогла поднять голову. Самый эффективный способ удушения оппозиции – лишить ее ресурсов и запугать ее сторонников, что сейчас и делается. В целом же Путин уверен, что все идет нормально.

И с ним можно согласиться. Все эти репрессивные меры не приводят к росту противостояния. Они это противостояние реально купируют…

– Это пока. Да, сейчас не приводят, но приведут. В конце июля-начале августа началась же протестная динамика. Продолжится она и дальше. Появятся новые обстоятельства. Сейчас эти обстоятельства не просматриваются или неизвестны. Но в целом причин для недовольства очень много. Будут и конкретные поводы, которые дадут старт новой динамике. У меня, и не только у меня, нет сомнений, что впереди нас ожидает более мощная протестная волна, чем летом.

Явка показала, что людям это всё менее интересно? Официальная явка всего 30%.

– При низкой явке, но при успешной оппозиционной мобилизации, даже небольшая прибавка через «умное голосование» может оказаться решающей.

Сейчас людей сажают вообще уже не понятно за что. За бумажный стаканчик, за то, что при задержании отошёл в сторону.

– И будут сажать. Это психология группы, которая получила карт-бланш на наведение порядка и предотвращение «цветной революции».

И всё же, где они упрутся в тот предел, о котором вы сказали?

– Упрутся в стену в том случае, если не смогут разогнать массовые выступления. А пока будут продолжать арестовывать.

То есть «шероховатость» от Пескова может обернуться болезненной раной для системы?

– Массовые протесты – это уже не какая-то заноза. Особенно, если они примут общенациональный характер. Причем не обязательно нужно общее руководство для общенационального характера протестов. Это вопрос синхронности всполохов. Вот в этом году мы наблюдали: Шиес, Ингушетия, Екатеринбург. Кстати, на Урале протесты против храма очень изменили политический тонус активной части горожан вообще. Люди вдруг почувствовали, что у них есть сила, и что они способны чего-то добиваться. Аналогичная история случилась с делом Ивана Голунова. Потом – московские протесты. Очень необычно, что динамика была нарастающей в июле и августе. Сейчас – протесты в Улан-Удэ. Это уже происходит в нескольких регионах России. Но пока последовательно. А теперь представьте, что это происходит одномоментно.

И что? Пока сочувствия у большинства эти локальные возмущения не вызывают.

– Восстают люди не от нищеты, а от того, что их лишили перспективы. И движущая сила протестов – это городской средний класс, который стремительно превращается в новых бедных. Именно ощущение социальной и даже исторической бесперспективности двигает протесты вперёд. И еще одна первопричина – моральная. Я только что прочитал исследование социолога Анастасии Никольской. Там речь идёт о кардинальном расхождении моральных ориентиров элиты и общества в России. Элита, с точки зрения морали, стремительно деградирует, а общество хочет нормальной жизни с нормальными ценностями. Это никак не связано с едой. Хотя с едой у нас тоже проблемы. У нас официально 20 миллионов нищих.

И эта армия не слышна.

– Да, они не выступают, но они создают общий фон. Выступает же средний класс.

Какое количество нынешних функционеров власти готово переобуться и перепрыгнуть в новый поезд, который, по вашим словам, неминуемо прибудет на нашу станцию?

– Сегодня внутри системы есть симпатизанты этого будущего. Они молчаливы и очень осторожны. Но как только ситуация перейдёт в фазу открытого политического кризиса, как только мы пройдём черту невозврата (а она будет пройдена, когда подавить массовые волнения не удастся), тогда система начнёт стремительно разрушаться. И молчаливые симпатизанты превратятся в открытых союзников. И это будет очень похоже на 1991 год. Эти процессы всегда похожи друг на друга. Везде.

Тогда силовики присягнули новой власти моментально. С трудом верится, что нынешняя силовая элита присягнёт тем, кого она прессует сейчас.

– Командиры, конечно, присягать не будут. Они принадлежат к костяку элиты. Но ведь есть и офицеры, которые хотят стать генералами. Если потребуется, они легко арестуют своих начальников за «конституционные преступления». Я бы сказал, с особым сладострастием. Просто потому, что ненавидят их.

Политик из Пскова Лев Шлосберг, который со своей командой выиграл на этот раз выборы в трёх районах области (там яблочники стали главами), а также довыборы одного депутата в областной парламент, говорит, что альтернатива выборам – крах государства. Не слишком много пафоса?

– Нынешняя власть легко могла отказаться от выборов или ограничить их в тот момент, когда она находилась на пике своего могущества – в 2015-2016 году. Тогда, после Крыма, это приняли бы почти нормально. Но когда перемены начинаются в период слабости, – а власть слабеет и начинает фальсифицировать выборы более нагло, чем прежде. Это уже вызывает ярость у политических активистов и раздражение у всех, кто заинтересован в политике. В этом смысле Шлосберг прав. Нельзя разрушать то, что легитимизирует саму эту власть. Но она как раз сейчас очень активно занята саморазрушением. Добиваясь тактических выигрышей (мол, нужен результат лучше, чем в прошлом году), она разрушает собственную легитимность и любой закон. А там, где нет закона, там нет государства, там оно, словами Августина, превращается в шайку разбойников.

Это логичное развитие событий с учётом того, что сотрудники спецслужб изначально живут, мыслят и работают вне систем координат очерченных законом?

– Резонное и уместное предположение. Пренебрежение законом как групповая черта этой профессиональной корпорации в сочетании с имеющейся у них колоссальной властью развращают и разрушают страну сверху донизу и снизу доверху.

Как в этой меняющейся реальности будет чувствовать себя человек рынка? Иностранный капитал в России? Собственный частный бизнес? Как будет меняться облик государственного бизнеса?

– К сожалению, аресты предпринимателей говорят лучше любых аналитических выкладок. Кремль рассматривает любой бизнес, за исключением бизнеса группы приближенных лиц, исключительно с точки зрения политической целесообразности, а не экономической эффективности или общенационального интереса. Так что ничего хорошего, увы… Политика огосударствления бизнеса, усиления фискального давления на малый и средний бизнес будет продолжаться, мотивируемая, в том числе, геополитическими соображениями.

Как вы видите развитие гражданской активности в ближайшие месяцы, с учётом всего вышесказанного?

– Я ожидаю её всплеска. Активность может вырасти уже этой осенью. В следующем году я ожидаю ещё более массированных выступлений и начала внутриполитической динамики, которая изменит ситуацию в стране. Триггеры этих процессов найдутся. В России достаточно поводов для выступлений против власти и достаточно причин для массовых возмущений. Перемены, которые мы наблюдаем, необратимы. Мы вступили в политический кризис. Это его начальная фаза. На наших глазах кризис примет общенациональный размах.

2021 год – следующие федеральные выборы в парламент, в Государственную Думу. Это точка притяжения?

– У меня стойкое ощущение, что кризис будет развиваться гораздо быстрее, и что он качественно изменит политический ландшафт еще до выборов.

Николай Нелюбин,
«Новый Проспект»
(в сокращении)