Тыва лежащая

По центру Кызыла шатаются (где дешевый «Все за 39», торгующий в числе прочего «боярышником») люди с лицами, мало похожими на человеческие. Настолько там все черно от грязи, вздуто и разбито от побоев, что сложно понять, как эта голова еще работает в качестве командира тела.

Одна шатающаяся фигура слабо угрожает в спину другой какими-то выкриками. Уходящий, не оборачиваясь (иначе он упадет), повторяет беззлобно: «Как бы я тебя не изнасиловал, держись от меня подальше». Это по смыслу, а если перевести буквально, он даже как-то заботливо предостерегает: «Не окажись мною вы*ым».

Тувинцы обычно избегают всех этих матерных конструкций и глаголов, используя русские заимствования. Но некоторый индивидуальный подход к теме говорит о том, что в эту орбиту падения вовлекается уже не только городской плебс, но и корневые тувинцы, те, кому привычнее не только общаться, но даже и ругаться только на родном языке, а не ходовом русском. Это означает, что запила уже и сельская Тува, та, что «держалась за скот», за вековые трудовые традиции. И это очень плохой знак.

Баба орет своему, такому же нетрезвому и грязному приятелю в ответ на что-то: «Дыре того самого места отдай». Это диалог о невозможности какого-то шага. Тоже по-тувински. Никаких распространенных «ёвана» и «сук».

Поразительное – бэкграунд. «Всюду – жизнь». Непосредственно рядом с орущими и падающими согражданами радостно пробегают дети с ранцами, две хорошо одетые русские женщины (возможно, вышли из банка) обсуждают что-то, на лавочке сидят втиснувшись 4 тувинских тетеньки с пакетами и сумками, у всех подняты локти, они – на линии.

«Красный Крест» ведет свою акцию сдачи крови, студенты оживленно кучкуются вокруг рекламных щитов про ужасы курения, а пьяные так и ходят между ними сомнамбулами. Проходящие их обтекают и абсолютно не обеспокоены никакими угрозами: ни про сексуальное насилие, ни про упоминание неких «дыр». Бессилие этих несчастных, не способных напугать даже самих себя, очевидно для всех.

Только в местной Сети молодежь дует губки – нельзя ли «этих вонючих бомжей куда-то выслать, а то не посидишь на Арбате». Они не желают признаваться, что когда тувинцев всего 210 тысяч, не может быть «этих бомжей», они обязательно приходятся кому-то здесь и сейчас «сватом», «братом» или отцом с матерью. И выслать тоже никуда не получится. Потому что это уже становится обыденной жизнью.

Жить и умирать на улице. «На глазах у народа» – как говорится в тувинских пословицах. В них упоминается и приводится только одно нравственное мерило – народ. Как он скажет. Как он посмотрит. Как он решит.

Сейчас «народ» делает вид, что не видит, не слышит, не знает про другую часть народа. Гибнущую на глазах.

Саяна Монгуш
«Asia Russia Daily»