Они умерли

Почему власть не видит катастрофической смертности в России

«Это общая беда и боль для Кузбасса и для всей страны, для всей России», – эмоционально высказался Владимир Путин на совещании по поводу трагедии на шахте «Листвяжная» в Кемеровской области, где погиб 51 человек; президент обвинил во всем жадных собственников и даже, говорят, стукнул при этом кулаком по столу.

Вполне справедливая реакция – однако от президента не последовало такой же реакции на другую катастрофу, о которой почти незаметно стало известно в те же дни. Смертность в России за минувший год, подсчитала газета «Ведомости», достигла рекордного показателя в 2,4 млн. человек, а естественная убыль (без учета мигрантов) приблизилась к миллиону.

Таких цифр не было со времен Великой Отечественной войны, утверждают демографы. И даже в самые лихие 1990-е, когда множество людей погибало в бандитских перестрелках или на чеченских войнах, смертность иногда приближалась к рекордному значению, но все-таки не достигала его.

Главная причина, безусловно, пандемия коронавируса. Более половины «избыточных» смертей, то есть тех, которых бы не случилось в нормальном случае, приходятся, согласно подсчетам, на COVID-19 – почти 400 тысяч. Еще для почти 79 тысяч россиян этот диагноз стал сопутствующим. Более 150 тысяч смертей с ковидом не связаны, во всяком случае, формально.

Это довольно драматические цифры, особенно в той части, где речь идет о смертях с неидентифицированной причиной. Кто эти люди? Вероятнее всего, предполагают эксперты, это тоже жертвы коронавируса, прямые или косвенные. Например, из-за перегруженности врачей многие люди не смогли вовремя получить медицинскую помощь, говорит демограф Александр Синельников. Но официального объяснения у нас нет, и молчание может дать пищу как для конспирологов, которые начнут плодить слухи о летальности вакцин, так и для оппозиционеров-популистов – если они осмелятся об этом говорить. Власть как бы не замечает жертв, не вспоминает о них.

Еще в самом начале распространения эпидемии в России Владимир Путин предложил относиться к борьбе с коронавирусом как к оборонительной войне против захватчиков – победили, мол, печенегов с половцами, победим и эту заразу. Блицкрига не получилось, он вообще редко получается, сейчас война ведется скорее позиционная – но она продолжается второй год, а на войне, как известно, без потерь среди мирного населения не обойтись.

Власть, когда занимается созданием военных легенд, в основном ценит героику – совершение подвигов участниками войны подчеркивает способность государства на сверхусилие в критический момент, выгодно отражаясь на самой власти. Мирное население на войне гибнет в основном непримечательным тихим образом, и поэтому его замечают гораздо реже; «бессмертных полков» оно не заслуживает, в победительную риторику эти жертвы вписываются слабо, и обычно их объединяют в своего рода общее коллективное воспоминание о кровожадности врага. Исключения могут быть, например, в случае, если ценой массовой жертвы мирные граждане помогли добиться какого-нибудь военно-стратегического успеха, то есть сообща совершили, опять же, один большой подвиг.

Другими словами, память надо заслужить; жертва должна быть осмысленным самопожертвованием, чтобы о ней говорили. Тогда получается, что смерть – это как бы добровольный выбор человека, что снимает ответственность с остальных.

В мире уже вовсю ставят памятники погибшим от коронавируса, устраивают трогательные акции – зачастую их символизм сводится к скорбной демонстрации множества гражданских смертей. В России пока изредка отмечают только медиков. По заслугам, безусловно, но тем не менее. Да и то памятник, например, в Петербурге открывали с некрасивым скандалом – Смольный обиделся, что это была не его инициатива.

Просто если власть начинает слишком активно говорить о погибших мирных гражданах, к ней немедленно появляются вопросы: ведь, по идее, весь смысл войны и заключается в их защите, так все ли сделала власть для этого, и вовремя ли? Чем больше лишних жертв, тем более неловко власти.

Начнет президент сокрушаться о потерях, так ему же первому и припомнят: а не вы ли, товарищ верховный главнокомандующий, поначалу предлагали не верить в коронавирус, не вы ли по этой причине затянули с карантинными мерами и крайне слабо вели агитацию за прививки, не вы ли в разгар эпидемии устроили массовое голосование по поправкам в Конституцию, находясь при этом в надежном бункере, и не вы ли принципиально отказались от зарубежных вакцин, вовсе не сразу сумев обеспечить регионы собственными вакцинами, а вместо этого бросив все силы на продвижение их за рубежом?

«Сбережение народа России – наш высший национальный приоритет» – это же ваши слова, сказанные уже в этом году. Что случилось с вашим народом, государь? «Они умерли». Можно, конечно, принять закон о запрете сомневаться в правильности действий власти, но это все же крайняя мера.

Нет, таких вопросов Кремль не хочет. Победа над коронавирусом будет заслугой государства и героических медиков. Любопытно, правда, развернется ли и этом случае потом яростная дискуссия на тему, Путин ли победил в войне или российский народ. А в ответ на робкие претензии всегда можно, если что, мстительно ответить – сами виноваты, что умерли. Надо было активнее вакцинироваться и не сопротивляться карантину.

Когда-нибудь, когда все закончится (хотя уже с трудом верится, что это случится), власть, наверное, решит заняться увековечиванием памяти, как это всегда бывает. Мемориалов в честь погибших мирных жителей всегда гораздо меньше, чем памятников героям, но они все-таки бывают; хорошо бы не забыть о таком мемориале и в этот раз, а то ведь могут снова решить, что это проявление чуждой нам мягкотелости, или еще хуже – поручат это дело Зурабу Церетели.

Михаил Шевчук
«Сноб»

Ни два, ни полтора

Конечно, никаких штрафов за отказ от прививок или от QR-кодов в России не будет. По крайней мере, официально от имени государства. Хотя соблазн велик. У нашего богатого государства никогда нет денег, и находит оно эти деньги в период нужды не в карманах своих дружков, а в наших с вами карманах.

С учетом того, что прививаться не хотят и не будут миллионы россиян, то срубить с каждого тыщ по пять было бы недурственно. Но государство наше глупое и пугливое. Оно никак не может придумать хороший план, чтобы и рыбку съесть и хвостом не подавиться.

Надо спасать людей! Но на людей государству... если попробовать найти какое-то приличное слово – наплевать. Всегда было наплевать и всегда будет. Государству важнее спасать не людей, а себя, свой имидж, репутацию в глазах самого себя, то есть государства. Отсюда вранье обо всём, что касается вируса на протяжении всей пандемии, отсюда подгонка любых санитарных мероприятий под политические нужды и календарь выборов, парадов и Поправок.

Время для позитивной пропаганды и разъяснительной работы о вакцинации упущено, а сама работа и вакцинация провалены. Остались только принудительные меры. Но как принуждать-то?

Принуждать придется не кучку либералов, а свой же ядерный электорат. Тот самый, у которого в мозгах опилки после просмотра телевизора и бредней теледокторов и пропагандистов. Невежественный, дикий – зато свой глубинный гражданин, который сегодня вдруг стал или антиваксером, или пофигистом.

У этих людей нет ни партии, ни штабов, ни вожаков. Их всех не пересажаешь и не перебьешь. Это настоящий тупик. Когда шутки кончились, а хохот не прекращается. Когда люди гибнут так, как не гибли со времен войны, но спасаться не хотят.

А власть не знает ни как помочь им, ни как заставить. Введете штрафы – получите в ответ злобу и самый адский саботаж. Да и не будут они штрафы платить – проще сертификат купить у мошенников. Так и получается, что ни два, ни полтора, ни даже единица. Сплошной ноль.

Антон Орехъ