«Сколько надо – столько и нарисуют, никто им не указ»

Мы наблюдаем перелом прежней электоральной позиции, при которой некоторый «объем» фальсификаций воспринимался как норма. Всегда были регионы типа Чечни, Дагестана, Кемеровской области, где результаты откровенно рисовались, сегодня же мы переживаем момент, когда технология переписывания протоколов, распространилась на всю страну – и это уже катастрофа для того, что называлось остатками доверия к избирательной системе.

За последние 20 лет не было такого, чтобы Центральная избирательная комиссия (ЦИК) тормозила публикацию предварительных результатов: обычно к трем часам ночи бывало обработано более половины бюллетеней, и уже более-менее понятна картинка, которая будет к утру. В этот раз в три часа ночи предоставили данные только по 35% обработанным бюллетеням. Разговоры о том, что много протоколов, партий, трудно считать – это все, что называется, «в пользу бедных». У нас много раз одновременно проходили выборы губернаторов, муниципальных и региональных собраний, и всегда справлялись – а сейчас почему-то перестали. Параллельно разворачивается еще более скандальная история с электронным голосованием, суммировать и предоставить результаты которого – дело нескольких минут.

Доказать честность такого голосования не может даже возглавивший Общественный штаб по наблюдению за выборами в Москве Алексей Венедиктов – просто потому, что это очень трудно сделать. Он объясняет, что из 2 миллионов зарегистрированных в системе человек 300 тысяч воспользовались правом поменять свой голос, поэтому публикация результатов затянулась. Но любой человек, который занимается компьютерными технологиями, понимает, что для такой системы пересчитать и проверить 300 000 новых файлов – пустяк. Тем более после того, как ночью утреннюю публикацию анонсировал зампредседателя ЦИК Николай Булаев. Самое простое объяснение задержки: эти результаты показали настолько «неправильную» статистику, что их пытаются экстренно переделать – а это очень трудно. Что-то они там явно изобретают, чтобы это не слишком бросалось в глаза.

Есть и другие устоявшиеся «пространственно-временные» закономерности, которые в этот раз были нарушены: например, на Дальнем Востоке коммунисты традиционно получают меньше, чем по стране – около 15%, сейчас же, после обработки первых бюллетеней, в регионе коммунисты получили около 25%, а потом их рейтинг стал стремительно падать.

Странно и то, как «менялись проценты» у партии власти. В самом начале она всегда получает несколько больше, чем будет в итоге, потому что есть целый ряд особых участков, где голосование проходит очень организованно и очень рано: воинские части, дома престарелых, экспедиции, корабли во время дальних плаваний – там голосует большинство и почти все – за «Единую Россию». А в этот раз мы наблюдаем прямо противоположную ситуацию. Все те, кто давно занимается выборами и понимает, как они устроены, имеют все основания сомневаться в честности подсчетов – в таких масштабах этого не было со времен Болотной площади...

На этих выборах власть отправила месседж, что она может все. Сколько надо – столько и нарисуют, никто им не указ. Я думаю, что страна этот посыл приняла и подумала: жили же как-то при Советском Союзе. То есть произошел какой-то глубинный перелом. Выборы из политического функционала сделались чисто демонстративной процедурой. Владимир Путин может уверенно смотреть в 2024 год: ему любой вариант нарисуют, и никто, вероятно, не пикнет.

Дмитрий Орешкин
«Сноб»
(в сокращении)

Владимир Пастухов: Единственный политически значимый результат этой избирательной кампании – это обнажение того простого факта, что никаких выборов и никакой демократии в России нет, и резкое повышение уровня, скажем так, скандальности публикуемого уже неправдоподобного результата.

Михаил Ходорковский: Кто победил на выборах в ГосДуму? Правильный ответ – никто. Выборы у нас даже не украли, их просто не было. Вместо них 17-19 сентября прошла электоральная спецоперация с элементами шулерства. Всех неугодных заблокировали, посадили, не допустили. Всем кому нужно – нарисовали голоса.

Алексей Навальный: Раньше мы иногда добивались в матчах ничьих, изредка – побед. А жулики подкручивали результаты на табло, чтобы их выигрыш выглядел убедительнее. А сейчас мы объединились, сфокусировались и с помощью УмГ просто разнесли соперников на матче. Но табло-то у них. И они снова нарисовали себе победу.

Кирилл Рогов: Эти выборы были, с одной стороны, самые рестриктивные и репрессивные с коммунистических времен. Такого количества уголовных дел и преследований оппозиции и оппозиционных политиков никогда не было раньше в России. Второе, это удивительная, такая африканская атмосфера читерства. Все эти дублеры Вишневского, какие-то мелкие мошенничества, штучки с трехдневным голосованием, голосованием в палатках, надомным голосованием, там целая система выстроена. И, конечно, полностью сфальсифицированные результаты в Москве и Петербурге по одномандатным округам в Москве с помощью электронного голосования.

Леонид Гозман: Главная интрига этих выборов разворачивалась вокруг партии Навального, которую власть запретила, растоптала, пересажала, но уничтожить не смогла – трава пробивается сквозь асфальт. Зачистить все живое не удалось – собственно, это один из главных результатов последних месяцев. Но власть, кажется, не поняла, что Навальный и его товарищи, не скрывая своего нетерпимого к нынешнему руководству отношения, действовали абсолютно мирными и законными методами – призывали не баррикады строить, а лишь голосовать определенным образом. Теперь миллионы, надеявшихся на мирный путь, убедились, что он никуда не ведет – против лома нет приема. Но эта поговорка имеет и продолжение. Да, многие махнут на все рукой, уйдут в частную жизнь или уедут. Но не все. Настоящих буйных мало, но они есть. Какими методами будут действовать они? В нашей истории можно найти много ответов на этот вопрос.